Ведь всегда бывает – только скажи кому-нибудь, и сразу дойдет до Софии. Разумеется, она не думала о герцоге Уэстли плохо, но так, в случайном разговоре, всегда же можно обмолвиться.
А всей-то тайны здесь – на мелкую монету. Она была в деревне, навещала больную девочку. Отвезла сколько-то еды и все необходимое для лечения. София, узнав, непременно взовьется. А кроме того, неизвестно, как к такой затее отнесется сам герцог. Она надолго запомнила, как потешались над ней за это дружки ее брата Стивена.
– Я удивлен, леди Рейчел, что вы ездите без сопровождения, – сказал герцог, подчеркнув последнее слово.
Рейчел не поняла намека и простодушно сказала:
– Мне кажется, вам это требуется гораздо больше, чем мне, ваша светлость, поскольку вы здесь чужой. А я знаю здесь каждый кустик. Я езжу одна уже много лет.
Герцог дотронулся до кожаного саквояжа, который Рейчел крепко прижимала к себе.
– Что в нем?
Он посмотрел на нее в упор, и она с удивлением прочитала в его глазах необъяснимую злобу. «Как странно меняется его настроение! Право даже немного не по себе», – подумала Рейчел и растерянно ответила:
– Н-н... ничего.
– Если так, то зачем он вам? Не ягоды же вы здесь собираете?
Рейчел густо покраснела. Наступившую тишину нарушало только цоканье лошадиных копыт. Затем она смущенно взглянула на Уэстли и сказала:
– Как глупо получилось, не так ли? Но он уже не мог остановиться, гнев овладел им, почти лишая разума.
– Скажите, что в нем! – он будто отдавал приказ.
Настал черед Рейчел возмутиться.
– Это вас не касается, – сердито ответила она. – Боюсь, Стивен оказался прав. Вы слишком властолюбивы. Это переходит всякие границы.
– Неужели он так обо мне говорил? – Герцога явно нисколько не заботило, что о нем думал ее пропавший брат, в вопросе звучала откровенная насмешка.
Это задело Рейчел, и она выпалила:
– Да, он не любил вас.
– А я – его, – не задумываясь, сказал Уэстли. Она вспыхнула, но сдержалась. Что ж, откровенность за откровенность.
– За что вы могли не любить Стивена? Его все любили! – несколько заносчиво продолжила Рейчел.
– Ваш брат гораздо больше заботился о покрое своего камзола, чем о состоянии своих земель. Я терпеть не могу беспечных бездельников вроде него. Титул и собственность, знаете ли, обязывают. А они живут только для собственного удовольствия, наплевав на все остальное. – Уэстли выразился несколько грубее, чем хотел, но уж очень больная была тема.
Рейчел вскинула голову и изумленно посмотрела на герцога. Вот неожиданный поворот! Она без памяти любила Стивена, но с грустью должна была признать, что Уэстли охарактеризовал его более чем снисходительно. Ничего подобного она не ожидала.
Неверно истолковав причину ее удивления, он спросил:
– Вы считаете, что я ошибаюсь?
– Нет.
Рейчел тяжело вздохнула. Конечно, Стивен был беспечным, но сердце у него было добрым. Она это знала наверняка.
– ...Если бы вы видели, каким мой брат был раньше, – грустно сказала она.
Она вспомнила очаровательного Стивена ее детства. Рейчел не могла и представить себе более заботливого и добросердечного брата. Она обожала его.
И вдруг ей мучительно захотелось поговорить о нем, пусть и с чужим человеком. В семье теперь о Стивене вспоминали нечасто. Вестей от него не было, и его не то чтобы стали забывать, а так – теряли надежду. А после поступка Фанни Рейчел. все никак не могла избавиться от чувства, что все вокруг ее предали.
– Стивен сильно изменился после того, как пошел в школу. И стал совсем уж другим человеком, когда переехал жить в Лондон. Там он попал в дурную компанию. Его новые друзья влияли на него ужасно. Я порой не узнавала его, когда он появлялся здесь. В нем появилась неудержимая тяга к удовольствиям, безделью. Какая-то даже душевная тупость порой.
Рейчел считала, что больше всего виноват в этом Энтони Дентон, утонченный развратник, который был на несколько лет старше Стивена и вечно сбивал его с правильного пути. За это Рейчел и не любила Дентона, хотя тот всегда был с ней обходителен и в высшей степени любезен.
Герцог сказал, смягчившись:
– Мои слова не исключают того, что Стивен был когда-то приятным и разумным человеком.
– Почему же был? Он и сейчас есть. Рейчел просто не могла слышать слово «был», когда речь шла о ее брате. Это медленное иссякание веры окружающих в то, что он вернется, просто убивало ее. Рейчел бросила на герцога укоризненный взгляд и тут же поняла, что просто не может так на него смотреть. Его взгляд исключал любые взгляды, кроме восхищения. Рейчел почувствовала, что странное ощущение, испытанное ею вчера, вернулось сейчас с еще большей силой.
– Именно ум и обаяние вашего брата, как ни странно, и сделали наше общение невозможным, – нахмурившись, продолжал Уэстли. – Арлингтону было многое дано от природы, но он растрачивал свои силы зря, чем и раздражал меня сильнее всего.
Боже, как он прав. Рейчел безумно огорчалась, видя, как проводит свои дни Стивен. Но она верила, что со временем брат повзрослеет и осознает свою ответственность.
– Я очень люблю брата, и мне больно признавать вашу правоту.
Она оторвала взгляд от парившего в небе кречета и посмотрела на своего спутника.
– Справедливости ради скажу, что приятели Стивена старше его и гораздо хуже. Они только подталкивали его к дурным поступкам, он оказался слишком слаб, чтобы устоять.
Герцог внимательно посмотрел на нее.
– Я считаю, что если тебе повезло родиться богатым и знатным, то ты должен помнить об ответственности. Однажды я попытался поговорить об этом с вашим братом, но он здорово на меня обиделся. С тех пор мы и не ладим.
Рейчел задумалась. Так вот в чем все дело! Стивен не желал слушать наставления. Ведь он только вырвался из-под опеки отца. И в столице так весело. А тут Уэстли с какими-то нравоучениями. Но как все странно. Ей никогда бы и в голову не пришло, что ее мысли так созвучны мыслям «высокомерного и пренебрежительного» герцога. Она всегда мечтала встретить такого мужчину и, признаться, уже отчаялась. Кажется, все мужчины в округе только и мечтали о двусмысленной славе Энтони Дентона.
Доверие рождается неожиданно. Рейчел вдруг захотелось рассказать о своей семье этому человеку, который все время оказывался не таким, как она его представляла. Но он обманывал ее ожидания к лучшему, что само по себе удивительно.
– Отец как-то пытался исправить дело. Но, увы, бесполезно! Деревенская жизнь казалась Стивену скучной. Он любил то, что папа называл лондонским разгулом. Отец боялся, что Стивен пойдет по стопам деда.
– И, похоже, не считал пример вашего деда достойным подражания? – полувопросительно заметил герцог.
– К сожалению, мой дед был дурным человеком, очень дурным. Он не желал заниматься ни своим поместьем, ни семьей. Все обязанности по управлению он переложил на плечи отца, когда тот еще был совсем молод. Не то чтобы мой отец возражал против этого. Единственное, что он никогда не мог простить деду, так это загубленной жизни своей матери, ну то есть моей бабушки. Она была очень несчастна. Дед жил открыто со своими любовницами в Лондоне. А его жена и дети не выезжали за пределы Уингейт-Холла.
Герцог сочувственно посмотрел на нее.
– Мне даже трудно себе представить, что можно так относиться к своей семье.
Рейчел, выросшая среди всеобщей любви и понимания, думала иногда о жизни своего деда как о страшной сказке, где он был главным злодеем. Она знала, что дед выстроил в Уингейт-Холле дом, в котором останавливался в тех редких случаях, когда приезжал в Йоркшир. Это обстоятельство особенно унижало ее бабушку, поэтому Рейчел твердо решила ни за что не выходить замуж за человека, который будет хоть чем-то похож на деда. Она вдруг ошарашила герцога вопросом: