– На третьем этаже старушка, ей нужна помощь, – крикнул мужчина Конору, уводя детей и мать наружу.
Конор побежал по лестнице. На лестнице у второго этажа ужасно медленно спускалась темнокожая старушка. Она сжимала перила обеими руками и осторожно опускала ноги по одной, нащупывая ступеньки, словно не видела ноги.
– Давайте я помогу, – Конор взял ее за руку.
– Мои глаза уже не такие, как раньше, – он возвышался над ее пучком цвета ваты на макушке.
Дым поднимался по лестнице. Она закашлялась. Ему нужно было скорее увести ее отсюда.
– Давайте я вас понесу, – не дожидаясь ответа, Конор схватил ее.
– Ой–ой, – она сжала его куртку.
На первом этаже мимо них пробежали пожарные.
Конор вынес старушку наружу и оставил с медиками. Конор нашел Луизу на другой стороне улицы, сжал ее ладони. Она ответила тем же.
Хорошо, что она была в порядке.
Она посмотрела на их ладони и нахмурилась.
– У тебя кровь.
– Где? – Конор ничего не ощущал.
Она перевернула его ладонь.
– Вот.
На его запястье был мелкий порез.
– Всего порез. Наверное, от окна.
– Я рада, что все в порядке, – она коснулась его челюсти, притянула его лицо к себе и поцеловала в губы.
Они собрались вместе на тротуаре и смотрели, как пожарные тянули шланги в дом. Они быстро отреагировали, так что смогли совладать с огнем.
Он смотрел на растущую толпу. Взгляд упал на высокого мужчину в темно–синей толстовке. Ветер чуть сдвинул капюшон, и Конор смог увидеть его лицо. Он был потрясен, ведь знал его.
Конор отпрянул от Луизы и шагнул к нему, но толпа была между ними. Когда он пробился туда, юноша пропал.
Но Конор знал, кем он был, знал, как его найти. Лидером Шестерок был боец, которого по понедельникам тренировал Тито.
Шестерки сожгли квартиру Ивонны? Зачем?
ГЛАВА 16
Смерть была близко.
Он ощущал ее приближение, но адреналин заполнил мозг, отгоняя мысли, оставляя первобытную природу. Он не мог помешать руке взметнуться снова. Дубинка в его руке попала по кости, крови и плоти. Череп противника хрустел от силы удара. Брызнула кровь. Его тело онемело, он ничего не слышал из–за пульса сердца в висках. Он видел только противника, лежащего на запятнанном бетоне.
Он сел на живот противника и замер. Его грудь вздымалась, он смотрел.
Мужчина запаниковал, глаза расширились, стало видно белки. Он в восторге смотрел, как мужчина пытался вдохнуть еще раз, чтобы сердце сделало еще удар, подало немного кислорода в мозг.
Он понял, что люди были готовы на все, чтобы испытать еще хоть миг жизни. Они держались за этот мир, не зная, что лежало впереди, пока не смирялись. Но к тому времени выбора уже не было, верно?
Если бы мужчина знал правду, то он ощущал бы в последний миг не ужас, а радость из–за шанса попасть на следующую ступень существования. Голос во сне прошлой ночью повторил послание. Жизнь была полна боли. Смерть принесет ему вечную славу.
Его противник вдохнул с бульканьем и утих.
Он ощущал, как угасает жизненная сила. Душа мужчины трепетала, как свеча на ветру, и он знал, что в любой миг свет погаснет. Глаза опустели, тело под ним стало пустой оболочкой, таким же живым, как кусок мяса.
Он резко стал видеть все вокруг, слышать звуки. Дыхание вырывалось паром в холоде февральской ночи. Холодная влага проступила на голой коже его торса, но ощущение не было неприятным.
Нет. Это было восхитительно.
Адреналин гудел в теле. Кислород прилил к его голове. Его сердце билось сильнее, словно он поглотил жизненную силу мертвеца.
Этот противник был достойнее, смог нанести пару ударов перед смертью. Испытание сделало победу слаще.
Он провел предплечьем по лицу. Его руку запачкала кровь. Она стекала из пореза на его голове на грудь, блестела на коже как масло. Часть крови была его. Большая часть – его противника. Понять взглядом было сложно. Но темно–красная жидкость была сутью существования. Без нее в венах человек был ничем.
Он посмотрел на зрителей. Уорд сидел на деревянном стуле, его лодыжка была прикована короткой цепью к столбику, его лицо было почти таким же бледным, как у мертвеца.
Он сказал ученому:
– Он хорошо сражался. Думаете, валькирия придет за ним?
Но Уорд не ответил. Ученый выглядел плохо, согнулся и уткнулся лицом в ладони. Уорду явно нужно было время, чтобы взять себя в руки. Все же изучение воинов и их кровавых смертей в далекой истории отличалось от увиденного своими глазами. До этой ночи карьера Уорда была в рамках кабинетов. Теперь ученый участвовал в истории.
Он потянулся к лицу противника, чтобы закрыть глаза, но замешкался. Когда придет его время, он хотел остаться с открытыми глазами, смотреть на то, что ждало впереди.
Этот мужчина сражался хорошо, заслужил шанс быть избранным. Он был готов отправить достойного воина в путь с честью. С самого начала это был бой насмерть. Он планировал, что склад покинет только один. Все было готово для пути.
Он вытер почти всю кровь полотенцем, прошел к стене, взял узкий поддон. Он повернул поддон, подвинул его и поднял мужчину на доски.
Его пульс замедлился, пока он работал, воздух холодил потную кожу. Он надел свитер, подтянул поддон к машине, открыл дверцы сзади. Внутри лежала спутница воина, ее руки и лодыжки были связаны, она дрожала. Над заклеенным скотчем ртом ее глаза были дикими от страха.
В этот раз он поймал ее заранее. Он подготовился лучше.
Она была не такой храброй, как мужчина, но это было ожидаемо. Ей не требовалась смелость.
Приглушенные крики звучали из–под серебряного скотча.
– Ты не можешь ее убить, – закричал Уорд.
Он замер и посмотрел на ученого.
– А у меня есть выбор?
– Ты можешь ее отпустить.
– Вы–то знаете, что я не могу, – он указал на мертвого воина. – Он заслужил лучшего. Он заслужил слугу в пути.
– Он может попасть в Вальхаллу один, – сказал Уорд уже спокойнее. – Валькирия будет с ним.
Он прошел к грузовику и смотрел на ученого пару секунд.
– Вы прекрасно знаете, что не так все происходит. Честно сказать, я разочарован в вас, – он указал на мертвеца. – Это было в ваших книгах. Как воины жили, и как их хоронили. Не знаю, что вам не понятно в этой ситуации. Я рассказал вам о своем проекте, потому что хотел ваш совет, но вы не хотите помогать. Я спрашивал вас с тех пор, как принес сюда. Вы не дали серьезный ответ ни на один вопрос. Я получаю лишь бредовые ответы, потому что вы не можете вынести жестокость, которую изучали десятки лет. Зачем мне сохранять вам жизнь, если вы не помогаете?