Ей казалось, что она болтается у него на плече уже несколько дней. Боль в сведенных судорогой конечностях усиливалась с каждым его шагом. Ее начало тошнить, и она глубоко задышала, стараясь сдержать позывы к рвоте. Если ее начнет рвать, пока рот заклеен лентой, она может задохнуться. Не заботясь о последствиях, она начала бороться, зная только то, что ей необходимо снова оказаться в положении вверх головой.
— Успокойся, Прис.
Каким-то образом он понял, что она чувствовала. Он остановился, снял ее со своего плеча и осторожно уложил спиной на землю. Когда ее вес переместился на связанные за спиной руки, она не смогла удержаться от стона боли.
— Хорошо, — сказал мужчина. — Я собираюсь сейчас разрезать ленту, но если ты опять начнешь выкидывать номера, я скручу тебя, как рождественскую индейку, и так оставлю. Поняла?
Она отчаянно закивала, гадая, может ли он видеть в темноте. Очевидно, мог, потому что он перевернул ее на бок, и она почувствовала, как нож разрезает ленту, связывающую руки. Слезы потекли у нее из глаз, когда он бесцеремонно схватил ее руки и начал сильно их растирать, чтобы размять сведенные судорогой мышцы.
— Твой папочка послал меня вытащить тебя отсюда, — протянул мужчина спокойно, отклеивая ленту с ее рта. Вместо того чтобы содрать ленту единым махом вместе с кожей, он осторожно отклеивал ее, и Джейн разрывалась между благодарностью и возмущением, так как рот ей заклеил именно он.
Джейн подвигала губами, возвращая их в рабочее состояние.
— Мой папа? — спросила она осипшим голосом.
— Ага. А сейчас, Прис, я собираюсь освободить тебе ноги, но если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы пнуть меня снова, я не буду таким добреньким, как в прошлый раз. — Кроме протяжности было что-то в его голосе, что не позволяло сомневаться в его словах.
— Я бы не пинала вас, если бы вы не начали лапать меня как старшеклассник-переросток! — прошипела она.
— Я проверял, дышишь ли ты.
— Конечно, и определенно не торопились закончить процесс!
— Заткнуть тебе рот кляпом было чертовски хорошей идей! — сказал он задумчиво, и Джейн замолкла.
Она по-прежнему видела его как смутную тень. Она не знала даже его имени, но ни капельки не сомневалась, что он свяжет ее и заткнет рот, ни секунды не колеблясь.
Он разрезал ленту, связывающую ее колени, и она опять подверглась жесткому, но эффективному массажу. Мгновение спустя он поднял ее на ноги, и она пошатнулась, прежде чем чувство равновесия опять вернулось к ней.
— Нам недалеко идти. Держись прямо за мной и ни слова.
— Стойте! — яростно прошептала Джейн. — Как я могу идти за вами, если не вижу вас?
Он взял ее руку и притянул к своей талии.
— Держись за мой ремень.
Она сделала больше. Остро чувствуя бесконечные джунгли вокруг, где только он мог защитить ее от ужасов ночи, Джейн вцепилась пальцами в пояс его штанов мертвой хваткой и сжала материал так крепко, что он что-то протестующе пробормотал, но она не собиралась отпускать его.
Возможно, для него это и было недалеко, но для Джейн, тащившейся по его следам, спотыкавшейся о корни и лианы, которые она не могла видеть, дорога показалась длиной в несколько миль.
— Мы подождем здесь, — прошептал он. — Я не хочу подходить ближе до тех пор, пока не услышу вертолет.
— Когда это будет? — прошептала Джейн в ответ, решив, что, если он может разговаривать, то и она тоже.
— Вскоре после рассвета.
— А когда рассвет?
— Через полчаса.
Все еще вцепившись в пояс его штанов, она стояла позади него и ждала рассвет. Текли секунды и минуты, и она наконец осознала, что действительно сбежала от Турего. Она была в безопасности, она была свободна… ну, почти. Она вырвалась из его когтей, и только сама знала, как близко подошла к опасной черте… Турего почти наверняка вернется этим утром на плантацию и обнаружит, что его пленница сбежала. На какое-то мгновение она удивилась, почему не испытывает ликования по этому поводу, но потом поняла: опасность все еще не миновала. Этот человек сказал, что ее отец послал его, но не назвал ни имени, не предоставил каких-либо доказательств. Все, что у нее было, это его слово, а Джейн была более чем подозрительна. До тех пор, пока она не окажется на американской земле, до тех пор, пока не удостоверится, что находится в безопасности, то будет следовать железному правилу бедного Джорджа Персола: «Сомневаешься — ври».