— Это не так. Она и вправду держится молодцом. Я увидела, как она закачалась в седле, и позвала тебя. — Воительница встретилась с ней взглядом. — Это с тобой я теряю терпение.
Надо бы Бринн отъехать и не спорить с ней. В итоге они опять пришли к разговору о том, чего она так старательно избегала. Бринн облизала губы.
— Я не давала повода для беспокойства.
— Чёрта с два! Я устала от твоего поведения, ты избегаешь меня, едва отвечаешь на мои вопросы. Пора положить этому конец.
— Ну и как же ты собираешься это сделать? — напряглась Бринн.
— Самым ожидаемым нами способом и самым приятным для обеих. — Её улыбка напоминала оскал тигрицы. — Сегодня ночью ты придёшь ко мне и ляжешь со мной, как в Гастингсе.
— Не приду.
— Предпочитаешь, чтобы я взяла тебя силой? Я могу, ты знаешь. Подумай, как это расстроит Эдвину.
— Ты не станешь насиловать меня.
— Я пойду на всё, лишь бы разрушить стену, которую ты возвела вокруг себя, — мягко заметила Гейджина, безжалостно сверкая своими ярко-голубыми, но сейчас леденящими её глазами. — Хардраада отлично научил меня разрушать и крушить крепости, Бринн. Не стоит заставлять меня показывать своё мастерство.
— Я не перестану бороться с тобой, а ты не посмеешь…
Не договорив, Бринн поняла, что спорить с ней бесполезно. Перед ней стояла воительница, которую она впервые повстречала в Гастингсе: решительная, грубая, стремительная. Господи Боже, как же ей повлиять на неё?
— Ерунда, — ответила воин, словно прочитав её мысли. — Для тебя лучше — не пытаться бороться со мной в этом, Бринн. — Она послала свою кобылу вперёд, и из головы колонны до неё долетели её слова: — Если хочешь показать свою силу, то найди ей другое применение.
***
В сумерках они разбили лагерь на опушке леса, под укрытием тенистых деревьев, но так, что прекрасно просматривались все три стороны. По небу медленно плыли густые тёмные облака, но снег так и не пошёл, хотя в яркое пламя костров падала мелкая снежная крупка. Гейджина не подходила к Бринн. Она проследила за разведением костров, привязала к дереву свою лошадь и послала солдат рассредоточиться цепью вокруг лагеря. Затем она уселась с Маликом у самого большого костра, еле слышно что-то обсуждая с ним. Казалось, она вся поглощена разговором и, кроме своего друга, никого не замечает.
Бринн сидела напротив неё. Гейдж ни разу не взглянула на неё, но Бринн чувствовала, что Гейджина следит за каждым её движением.
— «Возможно, мне так только кажется — она изменила свои намерения и…» — смятённо думала Бринн.
— Что-то ты притихла, подруга, — заметила Эдвина, облизывая свои пальцы после второго куска жареного кролика. — И почти ничего не съела. Ты устала?
— Нет.
— А я — да, — улыбнулась Эдвина, — но не настолько, чтобы лишиться аппетита, так что это здоровая усталость. Раньше, когда я болела, мне совсем не хотелось есть.
Посмотрев на розовые щёки Эдвины и в её сияющие глаза, Бринн почувствовала глубокое удовлетворение. Именно так должна выглядеть Эдвина, вряд ли Бринн удастся когда-нибудь стать такой же.
— Да, ты очень окрепла. А по ночам тебя не мучают кошмары? — Бринн знала, как плохо спала Эдвина.
— Что ты. Только лягу — и уже утро. — Она сонно посмотрела на костёр. — Как странно путешествовать, Бринн.
— Странно?
— А ты разве не чувствуешь? Чудесное время между сном и пробуждением. Но и оно почти как сон. Не надо думать и решать, что же делать, когда сталкиваешься с обстоятельствами. Всё это беспокоило нас в прошлом. А сейчас мы просто едем от одного места к другому.
— Не думаю, что Гейдж назвала бы наше продвижение безмятежным передвижением, — мрачно заметила Бринн и улыбнулась Эдвине. — Но я рада, что ты так чувствуешь. Тебя слишком долго держали на якоре в мёртвой воде.
— Как и тебя. — Эдвина согнула ноги в коленях и положила на них голову. — Но ты себе не позволяешь просто плыть по течению. Даже в этой поездке ты всё время в работе, заботишься обо мне, присматриваешь за Алисой. Вчера я видела, как ты бинтовала руку Лефонту.
— Он напоролся на ветку. Раны надо обрабатывать сразу же, иначе они нарывают и становятся опасными.
— Разве никто другой не справился бы?
— С какой стати, я — знахарка.
Эдвина рассмеялась и покачала головой.
— В один пасмурный день тебя придавят к земле заботы, которые ты взваливаешь на себя.
Бринн слегка удивилась совпадению: то, что ей сейчас сказала Эдвина, обычно говорила ей Гейджина. Она улыбнулась.
— Глупости. У меня крепкие плечи.
— А мы все навалились на них. — Эдвина задумалась. — Интересно, что бы ты сделала, стань мы все бодрыми и здоровыми. Взмахнула бы крыльями и улетела бабочкой от нас.
Бринн насмешливо хмыкнула.
— Я похожа на бабочку?
Эдвина отрицательно покачала головой.
— Нет, скорее на прекрасного сокола, золотисто-коричневого, с сильными крыльями, укрывающими всех от забот и печалей.
Бринн покраснела.
— Похоже, ты устала больше, чем мне показалось. Твои слова не очень понятны. Иди-ка ты спать.
Эдвина опять зевнула.
— Я не против. — Она встала и направилась к повозке, под которую положили три лежака — для Эдвины, Алисы и Бринн, чтобы укрыть их от ненастья. — Но обещай мне немного поумерить свой пыл в заботах о других. Ты идёшь?
— Нет, — быстро отозвалась Гейдж с другой стороны костра.
Эдвина удивлённо остановилась.
Бринн резко набрала в рот воздух.
Гейджина пошла к своему лежаку невдалеке от костра.
Она легла и, приподняв одеяло, позвала:
— Бринн!
Та напряглась, чувствуя на себе выжидающий взгляд Малика и испуганные глаза Эдвины. Она могла отказать ей. Гейдж не стала бы применять силу. Бринн обманывала себя. Разумеется, воин заставит её лечь с ней, Гейдж всегда держала слово.
— «Я одержу победу над всеми твоими драконами, Бринн из Фалкаара».
С какой стати Бринн вспомнились её слова? Она сражалась с ней, а не с её драконами. Эдвина, стараясь защитить Бринн, шагнула ей навстречу.
— Может быть, она не хочет… — Эдвина посмотрела на Бринн, потом на Гейдж и опять на Бринн. — Бринн?
Если Бринн откажет воину, то Эдвина решит, что её вмешательство необходимо. И тогда разрушится только что созданное спокойствие. Гейджина явно понимала, как хотелось Бринн сохранить мир и покой. Она встала и направилась к Гейджине.
— Иди спать, Эдвина. — Бринн легла с Гейдж и, вырвав из её рук одеяло, поплотнее в него закуталась. — Увидимся утром.
Эдвина продолжала стоять в нерешительности.
— Ты уверена, что хочешь этого?
— Конечно. — Бринн закрыла глаза и тут же почувствовала запах кожи и мускуса, всегда исходящий от Гейджины. — Иди спать.
Лёгкие шаги Эдвины стихли.
Наступила гнетущая тишина.
Только слышалось запаленное дыхание Малика. Его рана ещё давала о себе знать.
— Возьми свой лежак и положи его у повозки, Малик, — сказала Гейдж. — Эдвине может понадобиться защита, если Ричард решится на захват заложника.
— Не думаю, что ты отсылаешь меня по этой причине, — грустно заметил Малик.
— Нет, но причина веская.
И единственная уловка, против которой Малик не сможет возразить. Ради безопасности Эдвины он бы мир стёр в порошок.
Чуть позже Бринн услышала замирающие шаги Малика. Мышцы её живота напряглись.
— Успокойся! — грубо сказала Гейджина. — Ты так сжалась, закостенела, что можно подумать, будто рядом со мной лежит бревно.
У бревна нет чувств, нет ощущений.
— Я не хочу оставаться здесь.
— Нет, хочешь! — Воин обняла её. — А если честно прислушаешься к себе, то поймёшь: твоё место здесь.
— Неправда, — прошептала она.
— И вообще, почему ты боишься быть рядом со мной? Ты думаешь, я воспользуюсь тобой?
— Боюсь.
— Страх? — В её голосе слышалась насмешка. — Неужели ты именно это чувствуешь? — Её рука обхватила её грудь. — А сейчас? В эту минуту?
Бринн закусила нижнюю губу.