Общая боль. Боль одна на двоих.
Она уже раньше была с Гейджиной единым целым. В ту ночь, когда умер её отец. Тогда она прикоснулась к ней, соединилась с ней, и от этого слияния её боль стала меньше. Но тогда всё объяснялось чувствами, а сейчас страшное ранение. Надо слиться с ней, стать ею, отдать всю себя умирающей любимой…
— В чём дело? — спросил Малик.
— Я не вынесу на расстоянии… Но если я соединюсь с ней… то, возможно, догоню её и она разрешит мне вылечить её.
— Не понимаю, о чём ты.
У Бринн не было времени на объяснение. Оставалась только эта, последняя надежда. Она легла на землю и обхватила Гейдж, плотно закрыв ладонями её раны. Тепло не чувствуется. Боли нет. Именно это испугало её, потому что так можно в мире ином остаться навеки.
— Бринн?
— Я сейчас засну. — Она проваливалась в темноту. Но на самом деле она просто не знала, как иначе объяснить ту дорогу, по которой отправлялась в царство теней. — Ты не должен прикасаться к нам, пока я не проснусь.
— Позволь перенести вас в замок. Скоро наступит ночь. Я не могу оставить тебя с Гейджиной в лесу на траве.
— Ты не должен дотрагиваться до нас! — зло повторила она, закрывая глаза. — Пока я не проснусь.
— Сколько…
Неизвестно, может, никогда. Если ей удастся слиться с Гейдж в одно целое, то не исключено, что та уведёт её за собой, если не сумеет устоять на ногах в этой тьме.
— Сколько потребуется.
Она чувствовала отчаяние Малика, его горе, спускаясь по спирали вслед за Гейджиной в зияющую черноту вокруг неё. Она отбросила от себя все земные тревоги. В её мире жила только она. Её, отходящую в мир теней, Бринн должна догнать.
— ≪Я иду, милая моя! Подожди меня≫.
***
— Как страшно, Малик, они обе словно окаменели! — прошептала Эдвина, глядя на два неподвижных тела, крепко вжавшихся друг в друга, казалось, они слились воедино. — Ты уверен, что они ещё живы?
Малик кивнул и, подавшись к костру, подбросил дров в огонь. Он и Эдвина сидели невдалеке от лежавших неподвижно друзей.
— Они живы.
— Прошло несколько часов. — Эдвина старалась сдержать внутренний озноб, когда её каждая жилка билась наособицу. — Я ненавижу ждать. Что мы сидим без дела?
— Мы сделали всё, что смогли.
— Не так уж и много. Только и разожгли костёр для тепла да накрыли их одеялом, — нетерпеливо продолжала она. — Но должно же быть что-нибудь ещё?
— Если что-то важное и есть, так Бринн делает это. — Он взглянул на неподвижные тела под одеялом. — Тебя мучает чувство вины, что он ранил Гейдж. Ричард преследовал не свою жену, а сокровища.
— Знаю. — Она понимала низменные помыслы Ричарда, но за долгие годы он приучил её к мысли, что во всём всегда виновата женщина. — Просто… Я люблю Бринн. Но не было бы беды, не появись она в Редферне, когда я болела. И если бы не помогла мне…
— Если бы комета не пролетела в небе, то и Вильгельм не принял бы решения идти в поход на Англию, да если бы я не позволил саксам ранить себя. — Малик невесело улыбнулся. — Видишь ли, можно без конца упрекать себя, оглядываясь на прошлое. Прими всё как неизбежное, Эдвина.
— Если я смирюсь, то, значит, я бессильна. Я слишком долго жила в покорности. — Она помолчала. — Как ты думаешь, мы должны отвезти тело Ричарда в Англию?
— Нет, и я не собираюсь выкапывать этого мерзавца!
Эдвина бросила взгляд на лес, где Малик захоронил останки Ричарда, прежде чем пришёл за ней.
— Тогда, может, позовём отца Тома из деревни, чтобы похоронить его в освящённой земле?
— И дать жителям повод начать охоту на Селбара и позволить им убить спасителя Бринн? — Малик покачал головой. — Я выбираю волка вместо скудной души твоего мужа. Зверь стоит больше.
Эдвина не спорила. Ричард в своей жизни загубил слишком много людей и мог погубить ещё этой ночью. Опять взглянув на Бринн и Гейдж, прижавшихся друг к другу, Эдвина вдруг поняла, что, несмотря на их кажущуюся застывшую неподвижность, в них проявилось что-то живое. От земли шёл шум, земля колебалась и вздрагивала.
— Что происходит, Малик? — в испуге прошептала она.
До Малика тоже донёсся шум битвы.
— Мне кажется, она сражается с драконами. Боже, не покидай её!
***
— «Она не послушается меня!».
Отчаяние овладело Бринн. А ей для её спасения необходимо было слиться с ней до проникновения в её память, хотя бы частично. …Трепетные воспоминания о Гейдж-ребёнке, одинокой, дерзкой, упрямой девчонке. Бринн почувствовала, как ожесточается сердце и крепнет воля Гейдж-девушки. Как умело скрывает она от всех и прячет от себя собственную боль и нужду в материнской ласке! Хардраада. Её родной отец, избегающий дочь, не доверяющий ей.
— ≪Отец, примите меня! Я стану всем, чем вы хотите. Я люблю вас, я хочу походить на вас≫.
Пылающие города, кровь, насилие.
— ≪Мне больно. Хватит? Примите меня. Я верю вам≫.
Отказ. Боль. Усталость.
— ≪Тогда я пойду своей дорогой. Вы не нужны мне≫.
Любовь-ненависть к отцу.
Византия. Слишком другая.
Привыкни к ней. Она не более чужая, чем мир Хардраады. Шёлк и корица, темнокожие рабы, бескрайняя пустыня, палящее солнце, верблюды… Малик.
Воспоминания кружились, сменяли друг друга слишком быстро, чтобы их можно было осмыслить. Бринн в отчаянии пробивалась сквозь них, стараясь ухватить их, заставить воительницу слушать её и услышать.
— ≪Прими меня, Гейдж! Я — часть тебя, тебя прошлой, настоящей… и навеки. Пока ты слаба, я сильная. Тебе нужна моя сила, моя жизнь. Возьми её. Поверь в меня. Воспользуйся мной.
Господь милостивый, услышь меня! ≫.
— Твои руки… горячие, — раздался голос Гейджины.
Бринн пробила себе дорогу обратно, вернулась из её прошлого, из тьмы и приподняла налитые тяжестью веки. Воин смотрела ей в глаза.
— Горячо… убери… их!
Бринн вдруг ощутила свои руки: они стали горячими, закрывая её раны, их покалывало, они лечили!
— ≪Благодарю тебя, Господи! ≫.
— Бринн?
— Ш-ш! — Она растопырила пальцы, чувствуя силу, протекавшую сквозь неё. — Это хорошее тепло. Закрой глаза и засни вновь.
Воительница закрыла глаза и через мгновение опять заснула. Малик наклонился над ней. Бринн смутно, как в тумане, видела его летучие очертания. Она думала только о Гейджине и о силе, которую перекачивала в неё.
— Как Гейджина? — спросил Малик. — Я должен знать, Бринн.
— Лучше. — Она закрыла глаза, погружая свою силу в Гейджину. — Уйди. Дорога каждая минута.
— Как скажешь, — согласился Малик. — Всё, что пожелаешь. — Бринн услышала его удаляющиеся шаги и радостное бормотание: — Лучше, она так сказала, Эдвина! Гейджина будет жить!
========== 15 глава ==========
Она сидела на каменной приступке у камина и расчёсывала волосы.
Гейджине всегда нравилось смотреть, как Бринн проводила гребнём по блестящей их копне.
Вспомнилась ночь в палатке в Гастингсе, когда она, смеясь, расчёсывала бороду Малику. Огонь отбрасывал золотые отблески на её светло-каштановые волосы, и в них вспыхивали огненные искорки, в них светилась жизнь и… Очаг?
Камин? Гейдж помнила только лес и… боль, сильную боль в спине…
— Волк… — Господи, её горло пересохло, шершавый язык еле ворочался, и она почти квакала, как лягушка. Она сделала ещё одну попытку и прошипела: — Селбар…
Бринн замерла с гребнём в руке, а потом посмотрела на неё с лучезарной улыбкой.
— Тебе уже пора было очнуться. Ты лежишь уже три недели, и мне нужна помощь. Я уже не могу справиться сама. — Нагнувшись, она налила воды в деревянный кубок. — Попей, и тебе будет легче говорить. Я смачивала тебе губы и заставляла выпивать немного бульона, твоё горло ещё болит, оно сильно пересохло, но это мелочи. — Она приподняла её голову и, поддерживая её, помогла ей напиться. — Лучше?
Гейдж кивнула и огляделась. Зал заседаний военных советов. Она лежала здесь на кровати.
— Как…
— Мы принесли тебя сюда, как только можно было тронуть с места без риска для жизни. В лесу нам нельзя было оставаться. Стало холодно. Но вначале я в этом убедилась, хотя и знала, что пройдёт ещё немало времени, прежде чем ты выздоровеешь. — Бринн бросила взгляд на гобелен с изображением Гевальда, посвящающего в рыцари молодого воина. — И подумала, что здесь мне хотя бы немного помогут стены этого зала, сам знаменитый Гевальд.