– Вы что же, считаете меня круглой идиоткой?
Габриэль трудно было уже остановиться:
– Раз папа приехал на Лесбос, то совсем не потому, что он заодно с Гамбиросом и Лафитосом. Отец здесь оказался, догадываясь, что я где-то тут, и намерен вызволить меня!
Рей не ответила.
– Что вы намерены делать? – воскликнула Габриэль.
Заданный вопрос застыл в воздухе.
***
Что же Кларе делать? Клара ходила по комнате, а бесконечная череда вопросов крутилась у неё в голове. Женщина посмотрела на часы, сердце её застыло. Стрелки показали одиннадцать.
Посыльный мадам Люсиль отправится на Лесбос в полдень. Нет, Пуанти не мог догадаться, что Рей и Раптор – это один и тот же человек. Уже много лет Рей умело сохраняла свою тайну, и ничего не могло произойти, что изменило бы эти обстоятельства. Возможно, Пуанти отправился не на Лесбос, как они предпологали. Тогда послание Раптору, переданное через человека мадам Люсиль, вызовет ненужное переживание. Может ли Клара быть в уверенности, что человек мадам Люсиль заслуживает доверия и не передаст послание Лафитосу? Клара заплакала. Что же делать? От стука в дверь она испугалась, замерла, недоумевая. В дверь опять постучали.
– Клара…
Женщина услышала голос Петрония, сомкнула веки, а потом смахнула слёзы.
– Извините, Петроний. Я плохо себя чувствую сегодня. Вы простите меня и лучше придите попозже, хорошо?
Петроний помолчал, потом заговорил голосом, которого Клара раньше не слышала:
– Клара, отоприте мне дверь!
– Петроний, пожалуйста…
– Отоприте дверь!
Клара опять смахнула слёзы с глаз и потом повернула в замочной скважине ключ.
Петроний переступил порог в молчании и захлопнул дверь за собой. От ярости его левое веко легонько дёргалось.
Мужчина развернулся к ней и сказал:
– Так я и знал – вы плачете.
– Вовсе нет, нет. Это ничего страшного. – Клара нарисовала на лице улыбку. – Всего-то простые женские недомогания. Иногда так бывает. Пару часов, и мне значительно полегчает.
– Клара…моя любимая… – Петроний положил ладони ей на плечи. Ярость мужчины исчезла, он зашептал: – Клара, вы не должны притворяться в моём присутствии. Я вижу, что-то произошло.
– Нет, ничего не произошло!
Петроний заправил локон с её щеки за ухо, и Клара почувствовала нежность от его пальцев.
Женщина увидела, как в очах Петрония проскользнула боль, стоило ему прошептать:
– Я хочу, чтобы вы знали, что чтобы ни произошло, вы всегда можете мне доверять.
Клара отрицательно качнула головой:
– Мне нечего сообщить вам!
– Нет…моя любимая…пожалуйста, не переживайте больше. – Петроний заключил Клару в объятия, той стало немного уютнее. – Я не стану больше допытывать вам вопросами, лишь прошу дать мне обещание… – Петроний немного отодвинулся, посмотрел в глаза Клары, и, помолчав, продолжил: – Если вам когда-либо что-то будет нужно, вы придёте ко мне и попросите помочь.
– Но я…
– Обещайте мне, Клара.
– Петроний…
– Обещайте. Скажите мне, что придёте, если вам будет нужна помощь.
Милый Петроний… Сердце Клары рвалось на части. Она не заслуживала любви такого доброго и щедрого человека. Клара не ошибалась в его чувствах, но её сердце отдано другой.
– Клара, пообещайте, ради успокоения души моей, если не вашей.
– Обещаю. Ради успокоения вашей души.
– А с вашей душой что, моя дорогая?
Клара сама удивилась словам, вырвавшимся шёпотом из уст:
– Для меня подарок – знать, что я могу рассчитывать на вас, если будет необходимо мне.
– А волнение ваше сейчас?
На это Клара не знала, какой дать ответ. Правда состояла в том, что она ничего не могла предпринять для помощи своей любимой Рей и милой Берте, не рискуя подвергнуть их ещё большей опасности. Ничего…только молиться.
Петроний выглядел обеспокоенным. Клара, к своему удивлению, сумела улыбнуться.
– Сейчас я попрошу вас кое о чём.
– Всё, что угодно вам.
– Вы можете найти экипаж, пока я буду собираться? Мне надо поехать в церковь.
Петроний кивнул:
– Экипаж будет ждать вас.
Да, Кларе оставалось лишь молиться…
***
– И что же вы станете делать? – Габриэль задала вопрос, повисший в тишине каютной комнаты.
То, что Пуанти на Лесбосе, потрясло Рей, она на время утратила способность мыслить логически. Опасность её положения стала внезапно как никогда острой. В памяти Рей всплыли годы, которые она посвятила, разрабатывая план, сведения о зверски убитых греческих моряков, крики погибающих, которые не давали ей покоя. Пересечение с Пуанти стало критичным моментом – под угрозой было восстановление справедливости, которого она добивалась. Одновременно страдание в чистых серых очах, которые в недоумении глядели на неё, принуждало душу Рей переворачиваться.