Хилтон провез ее по улицам, показывая магазины, которыми владел Жан Лаффит. Потом остановил кабриолет у низкого здания, где братья Лаффит тайно встречались. Он показал ей дом, где жил Пьер Лаффит.
— А Пьер жив, Хилтон?
— Нет, дорогая, он тоже умер. У Лаффита был еще магазин на Ройал-стрит. К сожалению, он не сохранился.
Сильвия наслаждалась каждой минутой, проведенной в обществе Хилтона. По дороге домой он рассказал ей о битве за Новый Орлеан:
—…И когда победители вернулись в Новый Орлеан, их встречал весь город. Генерал Джэксон возглавлял парад, и за ним ехали братья Лаффит. Все они были героями.
— Хилтон, ты не знаешь, владел ли Лаффит «Ривербендом»?
— Нет, дорогая, не знаю. Может, там действительно зарыт клад? Помнишь, ты показывала мне золотой дублон, когда была маленькой девочкой?
Сильвия кивнула и чуть не рассказала ему, что они с Большим Наполеоном ищут там сокровища, но вовремя передумала. Он может запретить ей заниматься поисками, а она не хотела ему перечить.
Солнце уже село, когда они подъехали к дому. Хилтон помог Сильвии выйти из коляски и чуть не лишился дара речи, когда услышал:
— Кортин, почему бы тебе не зайти к нам на чашку кофе?
С этого дня Сильвия стала относиться к Хилтону более дружелюбно. Они часто катались по городу, и Хилтон показывал ей кабаре и кафе, где Жан Лаффит проводил свой досуг.
Они посетили Конго-сквер и Орлеан-авеню, где веселились чернокожие. Увидев среди них Большого Наполеона и Делилу, она не могла удержаться от счастливого смеха.
Они прокатились по Сент-Чарлз-авеню мимо величественного отеля «Сент-Чарлз» с огромным куполом и коринфскими колоннами, и Хилтон сказал ей, что ему больше нравится отель «Сент-Луис» во французском квартале. Сильвия сразу ревниво подумала, скольких леди он приглашал в эти отели.
Хилтон показал Сильвии все игорные дома, и в частности тот, в котором он работал.
— Ты могла бы навестить меня здесь, Сильвия, — однажды предложил Хилтон.
— Уже становится поздно, — ответила она. — Давай спустимся к реке.
Перед тем, как вернуться домой, они всегда приезжали на пристань. Сильвии никогда не надоедало смотреть на большие колесные пароходы, стоявшие в порту.
— Ты знаешь, Хилтон, — как-то сказала она, — когда-нибудь я сяду на самый большой пароход и поплыву вверх по Миссисипи до самого Сент-Луиса. Правда, это будет замечательно?
— Правда, — ответил Хилтон, которому захотелось прямо сейчас подняться на борт и всю дорогу заниматься с ней любовью. Он любил ее так сильно и желал так страстно, что едва сдерживал себя. Однако он не хотел сдавать завоеванных позиций и старался к ней не прикасаться.
Эти месяцы были самыми тяжелыми в его жизни. Никогда прежде он не знал отказа и всегда добивался чего хотел. Самые красивые женщины охотно падали в его объятия. Никогда прежде Хилтон не был так сильно влюблен.
Сильвия, вот уж действительно дочь своего отца, умело скрывала свои чувства. Она проводила с Хилтоном много времени и ни разу, даже намеком, не дала ему понять, что он для нее что-то значит.
На самом деле, когда она заглядывала в его горящие черные глаза, ей хотелось утонуть в их глубинах. Глядя на его полные чувственные губы под густыми черными усами, она мечтала о том, чтобы они прижались к ее губам. Слушая его глубокий ласковый голос, она трепетала, как девчонка. И каждый раз, глядя на его сильные руки, она надеялась, что когда-нибудь они вновь будут ласкать ее.
Лето прошло, наступила холодная мрачная зима. Теперь Хилтон проводил воскресные дни в маленьком домике на Рампарт-стрит, наслаждаясь обществом Сильвии. Его сердце замирало всякий раз, когда она случайно дотрагивалась до его руки или, сидя перед камином, сонно клала голову на его плечо.
Как-то вечером она сидела на диване и читала ему стихи Шелли из сборника, который он однажды принес ей. Ее голос был мягким и чистым, она читала с выражением и большим чувством, и Хилтон слушал и смотрел, как двигаются ее очаровательные губки. Но вот она замолчала, отложила книгу и посмотрела на него большими серыми глазами. Потом осторожно провела пальцем по шраму над его левой бровью.
— Тебе было больно, Хилтон? — спросила она. — В тот день, когда тебя ранили?
Боясь пошевелиться или заговорить, Хилтон, откинувшись на подушки, позволил ей гладить свой шрам. Она вытянула губы, и на какое-то мгновение ему показалось, что она хочет поцеловать шрам, но она тут же отвернулась, взяла сборник стихов и продолжила читать, словно ничего не случилось.
Миновала зима, и напоенная запахами цветов весна застала капитана Кортина все еще ухаживающим за молодой красавицей из маленького домика на Рампарт-стрит.
В один из вечеров Хилтон, свободный от работы в игорном доме, пришел навестить Сильвию и ее домочадцев.
Сестры, пожелав всем спокойной ночи, ушли спать. Большой Наполеон и Делила исчезли на заднем дворе, оставив Сильвию и Хилтона одних на широкой галерее. К радости Хилтона, Сильвия не делала никаких попыток с ним распрощаться. Они сидели, наслаждаясь теплой погодой, слушая звуки вечернего города и восхищаясь несравненной красотой столь милой их сердцу Луизианы.
Было уже поздно, когда она, повернувшись к нему, сказала:
— Хилтон, тебе пора уходить. Я очень хочу спать.
Он поднялся и помог встать ей. Притянув к себе Сильвию, Хилтон поцеловал ее в щеку и нерешительно прикоснулся к ее губам. Сильвия отвернулась от него, но он крепко сжимал ее в объятиях.
— Милая, я хотел бы в один из вечеров вывести тебя в свет. Скажи, что ты согласна. Ты была когда-нибудь в театре «Д'Орлеан»?
— Я много слышала о нем, но никогда не была там.
— Приглашаю тебя послушать оперу.
— Я не могу, — ответила Сильвия, несмотря на то что ей этого очень хотелось. — Ты ведь знаешь, что я не могу пойти туда, Кортин.
— Почему?
— Что за глупый вопрос! В оперу ходят только аристократы…
— Боишься?
— Я ничего не боюсь, Кортин.
— Тогда скажи, что пойдешь, — Глаза его сверкнули в лунном свете.
Вообразив, что она будет находиться в зале с представителями высшего общества Нового Орлеана, и слегка напуганная этим обстоятельством, Сильвия, тем не менее, гордо вскинула подбородок, принимая вызов, который прочитала в черных глазах Хилтона.
— Хорошо, — ответила она.
Глава 27
Сильвия согласилась пойти в оперу с Хилтоном при условии, что он даст ей возможность скопить денег для покупки нового платья. Рассмеявшись от счастья, он заявил, что в этом нет нужды, и он сам купит ей платье.
Он немедленно пожалел о своем предложении, когда она со злостью ответила, что никогда ни от кого не принимала подачек. С восемнадцати лет она содержит себя сама и пока еще не голодала, так что спасибо, но не надо! Она будет соответствующим образом одета, и ему не придется краснеть за нее, когда он приведет ее в театр.
Хилтон промолчал, едва сдерживая улыбку.
— Я просмотрела свои бухгалтерские книги, Хилтон Кортин, и подсчитала, что в июле у меня будет достаточно денег, чтобы купить новое платье. Заглянув в календарь, я пришла к выводу, что смогу пойти с тобой в театр вечером в пятницу двадцать четвертого июля. В новом платье. Ты доволен?
— Дорогая, это чудесно, — улыбнулся Хилтон. — А на меня не рассердятся, если я по случаю этого грандиозного события преподнесу леди цветы?
Сильвия посмотрела в его черные глаза, в которых плясали веселые чертики, и милостиво согласилась:
— Мне бы хотелось белую гардению.
— Ты приколешь ее к волосам?
— Куда захочу, туда и приколю! — ответила она с вызовом.
— Куда моя леди пожелает! — Хилтон в который раз подумал, что никогда в жизни не встречал более упрямой и более очаровательной женщины, чем Сильвия.
Полковник Джефферсон Дэвис, оставив насиженное место в конгрессе и решив послужить своей стране, прибыл в Новый Орлеан двадцать первого июля. Его полк, насчитывавший более девятисот добровольцев и состоящий из молодых аристократов, ждал своего командира. Многие молодые люди имели при себе личных слуг, призовых лошадей, корзинки с винами и деликатесами. Все они принадлежали к богатым и известным семьям. Один из добровольцев не был ни молодым, ни богатым. Хилтон Кортин вышел из строя, чтобы обменяться рукопожатием со старым другом.