— Эти медали…
— Что, босс, впечатляет? — У него был низкий, насмешливый голос.
— Снимите их.
— Почему? Хотел слегка раскрасить фильм.
— Вы забыли об одном. Сегодня Америка не воюет. Все подумают, что вы заработали их на ярмарке.
— Вы правы, — согласился он, присмирев. — Я об этом не подумал. Я сниму часть.
— Снимите все, — резко сказала Кэтрин.
После утренних съемок, во время обеда он подошел к ее столику:
— Ну как я сегодня утром? Достаточно был убедителен?
Его манеры действовали ей на нервы.
— Вам нравится носить форму и заигрывать с девочками. А пойти в армию вы не думали?
Он оказался безмерно удивленным:
— Чтоб меня убили? Это для дураков. Кэтрин еле сдерживалась.
— Я вас презираю.
— За что?
— Если вы не понимаете за что, то мне никогда не удастся вам это объяснить.
— Может, попытаетесь? Сегодня за ужином. У вас. Вы готовить умеете?
— Не трудитесь возвращаться на съемочную площадку, — резко сказала Кэтрин. — Я распоряжусь, чтобы О'Брайн послал вам чек за сегодняшнюю работу. Ваше имя?
— Дуглас. Ларри Дуглас.
Воспоминания о наглом молодом актере грызли Кэтрин, но она решила забыть о нем раз и навсегда. Почему-то сделать это труднее, чем решить. Кэтрин вернулась в Вашингтон, и Уильям Фрейзер сказал ей:
— Я по тебе соскучился. Я много о тебе думал. Ты меня любишь?
— Очень, Билл.
— Я тебя тоже люблю. Давай пойдем сегодня и отпразднуем.
Кэтрин поняла, что сегодня вечером он сделает ей предложение.
Они пошли в «Джефферсон клуб», где собиралась избранная публика. Во время ужина в зал вошел Ларри Дуглас все еще в военной форме и при всех регалиях. Не веря своим глазам, Кэтрин увидела, как он подошел к их столику и поздоровался, но не с ней, а с Фрейзером.
Фрейзер поднялся:
— Кэтти, познакомься, капитан Лоуренс Дуглас. Ларри, это мисс Александер, Кэтрин. Ларри служил в воздушных войсках, командовал звеном. Его уговаривали возглавить базу истребителей в Вирджинии, чтобы подготовить летчиков к боевым действиям.
Как в старом фильме, перед глазами Кэтрин пронеслись недавние сцены. Она вспомнила, как приказала ему снять нашивки и медали, что он и сделал с удовольствием. Какой же самодовольной и самоуверенной она была, да еще обозвала его трусом. Ей захотелось спрятаться под стол.
На следующий день Ларри Дуглас позвонил ей в контору, но она отказалась подойти к телефону. В конце рабочего дня он ждал ее у подъезда. Он снял все свои медали и ленты и оставил только нашивки старшего лейтенанта.
Улыбаясь, он подошел к ней:
— Так лучше?
Кэтрин уставилась не него.
— Разве разрешается носить не те знаки отличия?
— Понятия не имею. Я думал, это в вашей компетенции.
Она взглянула в его глаза и поняла, что пропала. Была в нем какая-то магнетическая сила, которой невозможно было противиться.
— Чего вы от меня хотите?
— Всего. Я хочу вас.
Они отправились к нему на квартиру и занялись любовью. Это было такое счастье, о существовании которого Кэтрин и не подозревала, фантастическое слияние, от которого качалась вся комната и вся Вселенная, окончившееся полным экстазом, потрясающее путешествие без начала и конца. Она лежала без сил, молча, крепко прижав его к себе, желая только одного чтобы это длилось вечно.
Через пять часов они поженились в Мэриленде.
Теперь, в самолете, на пути в Лондон к новой жизни, Кэтрин думала: «Мы были так счастливы. Что же с нами случилось и когда? Романтические фильмы и песни о любви заманили нас в ловушку, заставив поверить, что все всегда кончается хорошо, что есть еще рыцари в сверкающих доспехах и что есть любовь, которая никогда не проходит. Мы поверили, что у Джеймса Стюарта и Донны Рид действительно была „Прекрасная жизнь“, мы знали, что Кларк Гейбл и Клаудетта Колберт будут навеки вместе, после того как „Однажды вечером это случилось“, и мы лили слезы, когда Фредерик Марч вернулся к Мирне Лой, чтобы провести с ней „Лучшие годы жизни“, и мы были уверены, что Джоан Фонтайн нашла свое счастье в объятиях Лоуренса Оливье в „Ребекке“. „Я буду любить тебя всегда“. Почему мужчины все знают наперед? Как они все просчитывают, с секундомером, что ли? „Какая глубина у океана?“ Что имел в виду Ирвинг Берлин? Один фут? Два фута? И это, „Навсегда и еще на один день“. Я ухожу. Дай мне развод. „Этот чудесный вечер“. Давай залезем на гору Тцоумерка… „Ты, ночь и музыка“. Управляющий гостиницей сказал мне, что здесь есть пещеры… (Я люблю тебя). „Потому что я сентиментален“. Никто и никогда не узнает… Сейчас, пока она спит. „Люби меня“. И мы слушали песни, смотрели фильмы и думали, что такая она и есть, жизнь. Я так верила своему мужу. Поверю ли я еще кому-нибудь? Что я такое сделала, что он захотел меня убить?»
— Миссис Александер…
Кэтрин вздрогнула и не сразу поняла, где находится. Рядом стоял летчик.
— Мы уже приземлились. Добро пожаловать в Лондон.
В аэропорту Кэтрин ждала машина. Шофер сказал:
— Я позабочусь о вашем багаже, мисс Александер. Меня зовут Альфред. Вы желаете поехать сразу к вам домой?
«Ко мне домой».
— Да, конечно.
Кэтрин свободно откинулась на сиденье. «Просто невозможно поверить». Демирис предоставил ей самолет и позаботился о квартире. Или он был добрейшим человеком в мире, или… Она просто не могла придумать, какое еще может быть «или». «Он добрейший человек в мире. Я должна найти способ показать ему, как я благодарна».
Квартира на улице Элизабет была просто роскошной. Огромный холл, прекрасно обставленная гостиная с хрустальной люстрой, отделанная панелями библиотека, кухня с богатым ассортиментом продуктов, три красивые спальни и помещение для прислуги.
У дверей Кэтрин встретила женщина лет сорока с небольшим, одетая в черное платье:
— День добрый, мисс Александер. Я — Анна, ваша экономка.
«Ну, разумеется. Моя экономка». Кэтрин уже начала принимать все эти чудеса как должное.
— Добрый день.
Шофер внес чемоданы Кэтрин в ее спальню.
— Машина в вашем распоряжении, — сказал он. — Скажите Анне, когда будете готовы ехать в контору. Я буду ждать вас.
«Машина в моем распоряжении. Само собой разумеется».
— Спасибо.
— Я распакую ваш багаж, — сказала Анна. — Если вам что-то нужно, просто скажите мне.
— Ничего и придумать не могу, — честно сказала Кэтрин.
Пока Анна распаковывала вещи, Кэтрин бродила по квартире. Потом отправилась в спальню поглядеть на новые великолепные платья, купленные ей Демирисом, и подумала: «Похоже на сбывшуюся прекрасную мечту». Ею овладело чувство полной нереальности происходящего. Всего сорок восемь часов назад она поливала цветы в монастыре. Теперь она живет как герцогиня. Интересно, какая у нее будет работа? «Я буду стараться. Я не подведу его». Неожиданно она почувствовала, что очень устала. Прилегла на мягкую удобную постель. «Отдохну минуточку», — решила она. И закрыла глаза.
Она тонула, звала на помощь. Ларри плыл к ней. Но когда он был уже рядом, он стал топить ее. И опять она была в темной пещере, отовсюду слетались летучие мыши, вцеплялись ей в волосы, били мокрыми крыльями по лицу. Содрогаясь, Кэтрин проснулась и в ужасе села на постели.
Постаралась дышать поглубже, чтобы успокоиться. «Хватит, — подумала она. — Все это прошло. Это было вчера. А сегодня — это сегодня. Никто тебя не тронет. Никто. Больше никто».
Стоя у дверей Кэтрин, экономка Анна прислушивалась к крикам. Когда они смолкли, она выждала минуту, спустилась в холл и набрала номер Константина Демириса.
Контора «Греческой торговой корпорации» была расположена на улице Бонд, недалеко от Пикадилли, в старом государственном здании, которое много лет назад было перестроено под офисы. Внешне здание было шедевром архитектуры — элегантное и изящное.