– Я же вам говорила, что это не простое озорство, – повторяла Грейс, пока они спускались по лестнице. – Вы все еще придерживаетесь такого мнения?
– Нет. Я уже начал сомневаться. – Было непонятно, то ли он иронизировал, то ли говорил серьезно. – Первым делом надо определить, как наступила смерть хомяка. Утонул ли он в жидкости, в этой холодильной сумке, умер ли от естественных причин, прежде чем его поместили туда, или был умерщвлен насильно до этого. Ответы на эти вопросы подскажут путь, каким будет проводиться расследование. Мне необходимо срочно сделать несколько звонков по вашему телефону.
У Грейс внутри словно распрямилась стальна пружина. Она теперь могла снова противостоять ему – каким бы он ни был привлекательным мужчиной и как бы ловко у него ни был подвешен язык. На первое место в ее сознании вновь встала Джессика и угроза, проникающая в ее жилище, в которую Марино не верил.
– Нет, детектив Марино! Самым срочным будет мой звонок окружному прокурору. Я потребую официальной полицейской защиты моей дочери. И причем немедленной. Посмотрим, как к этому отнесутся.
– А я кто для вас, разве не полицейский? – Тони Марино перешел на сухой тон.
– Я вас не критикую. Я прошу официальной защиты. Давайте не будем переходить на личности.
– Я так понимаю, что вы хотите перепрыгнуть через мою голову и обратиться в высшую инстанцию, ваша честь? Что ж, это ваше право, – пожал плечами он.
– А я все время толковала вам об этом, мистер детектив! На вас свет клином не сошелся!
Теперь они вновь вернулись туда, откуда начали. Она судья, уважаемая гражданка, он – коп, прибывший по вызову.
– Прекрасно. Вызывайте того копа, кто вам больше по нраву.
В их поединок невольно вмешалась Джессика.
– Мам! Ты правда думаешь, что кто-то хочет запугать меня до смерти?
Она прильнула к матери, и Грейс, ощущая всем телом и душой трепет этого беспомощного, юного и родного ей существа, не могла ни солгать дочери, ни сказать правду. Поэтому она была искренна.
– Я не знаю, дорогая.
– Мне так страшно.
– Мне тоже.
Марино наблюдал эту трогательную семейную картину нарочито равнодушно.
– Уложите ее в своей спальне и дайте легкое снотворное. И позаботьтесь, чтобы она вновь не вылезла в окно. – С этими словами детектив предоставил им свободу действий, оставив их в холле.
Его показное спокойствие раздражало Грейс. Он уже расхаживает по дому и распоряжается, как хозяин. Она повысила голос, чтобы он услышал:
– Я не бросаю слов на ветер. Я потребую полицейской защиты для моей дочери. – Грейс самой был неприятен столь вызывающий тон, но она решила проявить твердость.
– Что ж! Кавалерия уже скачет на помощь, а индейцы бегут в панике, – не к месту сострил Марино. Он появился перед ними, держа в руках две чашки. Розовый купальный халатик Джессики он перекинул через руку.
– Что это означает?
– То, что вы выиграли подачу и начинаете набирать очки. Тотальная полицейская слежка за вами будет обеспечена. – Он явно подшучивал над ними. – Вам подан горячий шоколад и одежда. – Тут он посмотрел на Джессику. – Ты, вероятно, захочешь накинуть что-нибудь на себя. Сейчас сюда явится ваша любимая полиция и будет задавать много-много вопросов. Может быть, для укрепления духа вы еще приготовите себе кофе, ваша честь?
Грейс уловила только его последние слова «кофе» и «ваша честь». Он опять посмеивался над ней и к тому же изучил ее привычки.
– Может, мне заняться приготовлением кофе? – предложил Марино вполне серьезно, но с веселыми искорками в глазах.
– Да, пожалуйста, – сказала Грейс. А почему бы и нет? Пусть хозяйничает.
– Как вам кажется, Годзилла не мучился? – неожиданно подала голос Джессика.
У Грейс сердце перевернулось от жалости к дочери.
– Я не знаю, детка. Надеюсь, что нет.
Все они собрались в гостиной, куда Марино принес чашки с горячим шоколадом и кофе. Все здесь было так благоустроено, обставлено с такой заботливостью, что дико было подумать о какой-то злой силе, способной вторгнуться сюда.
– Кто-то хочет меня убить? Неужели это правда? – пролепетала Джессика, обращаясь к Марино. – Это из-за той травки, что я покупала в школе?
– Я так не думаю. – Марино опередил ответ Грейс. – Никто не собирается тебя убивать. Но кто-то хочет запугать тебя, заставить нервничать, совершать нелепые поступки. Зачем? Мы не знаем. Но я это выясню.
Джессика вдруг задала вопрос, которого ни Грейс, ни Тони Марино от нее не ожидали.
– А что вы делали здесь посреди ночи? Следили за мной?
– Откуда мы знали, где ты, пока ты не свалилась с крыши? – выручила Марино Грейс. – Я бы, конечно, вызвала полицию, если бы знала, что ты гуляешь неизвестно где. А детектив Марино решил проверить, не околачиваются ли у нас посторонние в саду.
Она исподтишка бросила взгляд на Марино. Он вновь стал тем же самоуверенным копом, туповатым, на ее взгляд, полицейским, каким показался ей на первый взгляд. И все-таки после их пылких поцелуев что-то должно было бы в их отношениях измениться.
Стук в дверь, приглушенный, потому что донесся с парадного входа, прервал их беседу.
– Я открою. – Марино поднялся, жестом остановив порыв Грейс. – Вероятно, это вызванный мною патруль. Они всегда первыми являются на место происшествия. Джессика, нам необходимо узнать в точности, с кем ты вечером проводила время и где. А также куда ты удирала из дома в последнее время. Так что готовься.
Высказав это предупреждение неожиданно суровым тоном, Марино покинул комнату. Грейс напряглась, не зная, как прореагирует Джессика на эти слова.
– Мам, я правда сожалею, что так поступала, – честно призналась Джессика, и в ее искренности, казалось, можно было не сомневаться. – Я не должна была удирать из дома. Это все из-за мальчика, который мне нравится. Он пригласил меня на вечеринку, а я знала, что ты меня не отпустишь.
– Если ты захотела отправиться на вечеринку, то прежде всего должна была спросить у меня, Джесс.
– А ты бы разрешила?
– Вероятно, нет, – призналась Грейс.
– Тогда зачем мне было у тебя спрашивать? – резонно заметила Джессика.
– Для того чтобы заслужить мое доверие. Иначе тебе придется сидеть взаперти до конца жизни.
Джессика состроила унылую гримасу.
– Ты готова пойти на такое злодейство, мам?
– Я еще подумаю. И дам тебе знать позже.
– Все девчонки ходят на вечеринки. Почему я не могу? Это несправедливо.
– Я не верю, что твои подруги – Эмили, например, или Полли Уэллс – встречаются в свои пятнадцать лет по ночам с мальчиками. И посещают вечеринки, где выставляются бочонки с пивом, курят сигареты с марихуаной, и, очевидно, все это в отсутствие родителей.
– Только потому, что их никто не приглашает, – пробормотала Джессика, но, надо отдать ей должное, она не посмела сказать это, глядя матери в глаза.
– Джессика. – Уже готовую слететь с языка ответную тираду Грейс прервало возвращение Марино.
Вместе с ним в комнате появились его брат Доминик и еще один мужчина, не в форме, но, как Грейс догадалась, тоже офицер полиции. По звукам, разносившимся по всему дому, можно было понять, что с ними прибыла целая бригада.
– Грейс! Это мой босс, капитан Кэри Сандифер.
– Судья Харт, – представилась Грейс и пожала руку высокому лысоватому мужчине в скромном, явно недорогом костюме. Чувствовалось, что он преисполнен к ней уважения, и это ей польстило.
– Я понял, что у вас есть какие-то проблемы, – начал было Сандифер.
– Я бы предпочла поговорить с вами не здесь. Может быть, пройдем в кухню. Моя дочь уже достаточно переволновалась сегодня.
– Да, конечно, поговорим там, где вам удобнее.
Когда Сандифер отвернулся, Марино задержал Грейс, коснувшись ее руки. Понизив голос, он сообщил ей: