Морган громко кашлянула. Я подняла глаза — она уставилась на меня, явно не понимая, почему я ласкаю свитер ее сестры. Пришлось быстро сочинять.
— Морган, это мой свитер, Люси просто брала его у меня. Я хочу забрать его, вы не против?
— Ну разумеется, — ответила Морган, все еще с подозрением глядя на меня.
И, словно решив, что хочет как можно быстрее от меня избавиться, Морган начала помогать мне упаковывать вещи Люси. Мы закончили быстро, и все это время я старалась не прикасаться к ней. Но когда ми прощались в холле, она протянула мне руку. Я сделала глубокий вдох и пожала ее.
«Я слышала, что в Сан-Франциско полно извращенцев, но ты побила все рекорды».
Вернувшись в свой кабинет, я закрыла дверь и пожалела, что не могу ее запереть. Села за стол и погрузила лицо в свитер Люси. В голове снова всплыл образ обнимающихся Эрика и Люси, но я отодвинула его, желая обдумать то, что случилось с Морган.
Если для анализа ситуации воспользоваться информацией, полученной от Николая, получается, что вампирский ген помогает мне читать мысли. Но почему только мама и Морган? Почему я не узнала, что Лакшми выходит замуж или про подлую интригу Кимберли, мечтавшей вернуть себе «Тангенто»? Видимо, потому что у Морган есть вампирский ген и у моей мамы тоже. Вероятно, это означает, что вампирский ген был и у Люси. Эрик превращал Люси точно так же, как превращает меня. Она порвала с Лесом, чтобы быть с Эриком, но умерла раньше, чем смогла воспользоваться своим шансом, и Эрик обратился к холостячке номер два.
Теперь понятно, почему Сулейман и Моравия заявили, что им не нравится концепция Люси для их кампании. Они работали на Эрика (вероятно, отсюда и деньги на рекламную кампанию). И специально сказали это, чтобы заманить меня к себе в клуб, где Эрик сможет вонзить в меня свои клыки.
Но зачем я ему? О, мне хотелось верить, что это любовь, но его объятия с Люси набрасывали ужасную тень сомнения на эту теорию. Мог ли он любить Люси? Вполне возможный сценарий таков: Эрик сначала выбрал себе в компаньоны Люси, но она случайно умерла во время превращения, Николай говорил, что такое случается. Просто несчастный случай, никакого умысла. Другой вариант: Эрик хотел убить Люси, и ему это удалось. Ни один из этих сценариев не сулил мне ничего хорошего.
Существовало всего несколько возможных выходов из положения, в котором оказалась сейчас я. Можно согласиться на превращение и стать компаньоном Эрика на весь отпущенный нам срок, если Николай не ошибается и Эрик хочет именно этого. Тогда я смогу быть с мужчиной, к которому так сильно (пугающе сильно) привязалась. Я пыталась не думать о других, более эгоистичных, преимуществах вроде возможности читать мысли клиентов и предлагать им рекламные кампании, на которые они всегда надеялись, а значит, стать лучшим сотрудником «Д ВУ». Или даже снова начать выступать, читая мысли режиссеров по подбору актеров и показывая им именно то, что они хотят увидеть. Но если я на такое решусь, мне придется жить вампиром, а это не лучший образ жизни для вечной девочки-скаута вроде меня. Я не могла представить себе годы и годы, проведенные на задворках человеческого общества в качестве кровопийцы и парии, крадущейся в темноте…
Или я могу просто умереть, как Люси.
Но у меня был еще один путь. Николай, охотник на вампиров, умолял меня даже не рассматривать его. Я могу убить вампира до того, как он убьет меня.
Я шла по офису как зомби, не замечая никого, и уже вышла на парковку, как вдруг вспомнила, что я сегодня без машины. Пришлось завернуть за угол, к отелю «Фермонт». Под богато украшенным навесом швейцар, одетый как бифитер, открывал дверцу такси перед жирной парой в свитерах с надписями: «Меня заперли в Алькатрасе».
Я оттолкнула их и сказала швейцару:
— Мне нужно это такси. Я беременна, и, кажется, у меня начался выкидыш.
Супруги в ужасе попятились, а швейцар, поддерживая меня под локоть, помог сесть в машину. Я назвала водителю, средних лет женщине, подстриженной под ежик, с сигаретой во рту, адрес Николая. Она сквозь табачный дым посмотрела на меня в зеркало заднего вида: