Затем он прочитал сообщение от Фелана, в котором говорилось, что им нужно установить ловушку для Уоллеса в Фернессе. Малкольм посмотрел на горы.
Придет ли он на помощь другим опять? Или останется в стороне? Ларена никогда не простит его, но ему становилось все тяжелее и тяжелее находиться рядом с ней или другими.
Если не будет больше Друидов, не будет больше причины быть Воителями. Это не означало, что он хочет, чтобы его друзья умерли, но он действительно понимал, что будет лучше без Друидов и Воителей.
Его душа была пустой и холодной, уничтожит ли он последнюю каплю (а это все, что в нем осталось) чувств в себе и не пойдет в Фернесс?
Малкольм сделал глубокий вдох и остался на своем месте.
***
Спустя час, Фелан стоял на крыше дома Харона и смотрел на пустынную улицу. Знаки блокировали дорогу в Фернесс и из него, говоря, что там утечка газа.
Еще не было и полудня, а Фелану казалось, что день длился вечность. Он и другие Воители заняли свои позиции по всему городу и вокруг него, выжидая появление Уоллеса.
Если он появится.
Фелан не был уверен, что план Друидов сработает.
Хотел бы он, чтобы только это беспокоило его. За полчаса до этого серый туман начал плавать по воздуху. Двое свидетелей утверждали, что подобный туман убил пожилую женщину в Элгине (город в Шотландии, административный центр области Морей.).
Это были селмуры. Они все знали это, но ничего нельзя было сделать. По крайней мере, не сейчас. Поиски Гвинн дали еще несколько фамилий, которые отделились от той, что дала ему Фея.
Они до сих пор не приблизились к тому, чтобы найти тех, кто способен сдержать селмуров, как сделали это раньше. Это беспокоило его.
С той магией, что Уоллес потратил, а Друиды ответили из Фернесса, Фелан не сомневался, что учуяв волшебство, селмуры нанесут им визит.
В отличие от прошлого раза, драконы не придут им на помощь.
Что беспокоило его еще больше, чем предстоящая битва с селмурами, так это то, что он мог опять увидеть Эйсли. Он не был уверен, как отреагирует, когда увидит девушку стоящую рядом с Уоллесом, но он знал, она будет там.
Женщина, что разделила с ним свое тело, женщина, которая дала ему больше, чем кто-либо, не стала бы стоять рядом с Уоллесом. Почему она предала его? Почему то, что было между ними, не могло быть реальным?
— Ты держишься?
Фелан развернулся и удивился, что обнаружил Ларену рядом с собой.
— Могу задать тебе тот же вопрос.
Обычно оживленная Воительница выглядела хрупкой и уставшей. Темные круги под глазами омрачали ее бледную кожу и подсказывали, что она не справлялась. Чтобы не происходило с ней, это пожирало ее изнутри.
Ларена пожала плечами.
— Фэллон опекает меня. Он думает, это хорошо, но я готова взорваться, если не сбегу на какое-то время. Он отпустил меня только тогда, когда я сказала ему, что поднимусь к тебе наверх.
— Он любит тебя. Он хочет, чтобы ты была счастлива.
— Я знаю, — девушка вздохнула. — Поверь, я знаю.
Фелан облизал губы.
— Ты провела четыре столетия с Фэллоном. Ты хоть раз пожалела об этом?
— Ни разу. Как только я увидела его, я поняла что он другой, и не потому, что был Воителем. Он — моя вторая половинка.
— Обычно, я провожу в компании женщины несколько часов.
— За исключением Эйсли.
Фелан взглянул на нее, в ее голосе не было злости.
— Да.
— Ты был счастлив с ней?
Он подумал об улыбке Эйсли, ее склонности к пережариванию еды, что она готовила, и оставленных ею вещах по всему его дому.
— Был. Пока не узнал, что она Драу.
— Забудь об этом на минуту, — сказала Ларена и встала лицом к лицу с ним. — Тебе больше пятисот лет, Фелан. И за все это время ты можешь назвать мне хоть один пример, когда ты был счастлив?
Он не мог ответить ей, потому что он не мог понять, как Эйсли, являясь Драу, смогла дать ему спокойствие и удовлетворение.
— Думаю, твой ответ “нет”, — сказала Ларена. Она тихо засмеялась. — Почему вы, мужчины, всегда боритесь с тем, что прямо перед вами?
— Я не борюсь ни с чем. Она чертова Драу.
— Она Друид, — поправила Ларена, ее голос наполнялся злостью. — Ты сам признал, что она прошла через многое, прежде чем Джейсон нашел ее. Ты не знаешь, что привело ее к решению стать Драу или же Джейсон заставил ее.
Фелан покачал головой и снова посмотрел на город, отказываясь слушать дальше.
— Ничто не оправдает становление Драу. Ничто.
— Это мнение мужчины, который думает, что спать с разными женщинами каждую ночь — это нормально.
— Как будто я не слышал этого раньше. Женщина, я живу в свое удовольствие.
— Возможно. Ты там, когда они просыпаются? Ты знаешь, что происходит с ними, когда ты уходишь?
— Это не моя проблема.
Рот Ларены скривился в гримасе.
— Нет. Я так не думаю.
— К чему ты клонишь?
— Я всегда считала тебя умным мужчиной, Фелан.
Он сокрушено развел руками.
— Тогда, просвети меня.
— Только ты знаешь, почему ты поступаешь так, а не иначе. Только ты знаешь, что произошло в твоем прошлом, что сделало тебя таким человеком.
— И что, — сказал он, беспечно пожимая плечами.
Безупречно выгнутая светлая бровь поднялась.
— А то, что мы можем только догадываться, почему ты такой, но только ты знаешь правду.
— Почему ты заговорила об Эйсли? Она подстрелила тебя, Ларена. Она убила тебя.
Лицо Ларены превратилось в холодную маску безразличия, когда она отвернулась.
— Дейл собирался обезглавить меня. Тогда бы ничто не смогло вернуть меня. Может, Эйсли сделала мне одолжение.
Фелан услышал достаточно. Он потряс головой и пожелал, чтобы Фэллон пришел и забрал жену.
— Теперь ты ее защищаешь. Ты бы не боролась с тем, кто ты есть, если бы она не подстрелила тебя.
— А ты бы не жил сегодня, если бы Дейдре не освободила твоего бога, — голова Ларены снова повернулась к нему. — Жизнь такая, какая она есть. Нам повезло, потому что мы все выжили и видели, как мир менялся вокруг нас. Мы могли изменить нашу жизнь так, как смертные не могут этого сделать. Я не знаю, что привело Эйсли к решению стать Драу, но я знаю, что такое тоска по ребенку. Она держала свою дочку на руках. Эйсли видела, как она сделала последний вдох. Я хочу чувствовать, как жизнь растет во мне. Эйсли имела такую возможность. Я могу только представить, какую боль она испытала, как мать, которая не смогла спасти свое дитя. Это словно дыра внутри тебя.
Фелан не хотел больше слушать ее. Он не хотел думать об Эйсли и сочувствовать ей. Если он почувствует жалость к ней, то он откроется для других чувств, которые не мог себе позволить.
Никогда.
Он понял, что пора сменить тему.
— Ты будешь участвовать в битве?
— Сомневаюсь.
Фелан не был удивлен, что она не пыталась лгать. Ларена всегда встречала трудности, что жизнь подбрасывала ей, с мужеством и храбростью.
— Фэллон знает?
— Ты имеешь в виду, знает ли Фэллон, что выпустив свою богиню и начав убивать, я могу потерять контроль, и она может взять контроль надо мной?
— Да.
Ларена сглотнула и мотнула головой.
— У него достаточно проблем, чтобы волноваться. Я смогу удержать богиню в узде.
— Ты говорила с кем-нибудь об этом?
— С Карой и Маркейл.
Фелан хотел взреветь от разочарования в небо. Драу были причиной всех их проблем. Если бы они никогда не существовали, он бы никогда не потерял свою семью, а Ларена никогда бы не страдала так, как сейчас.
А Эйсли не отдала бы душу Дьяволу.
— Что насчет Малкольма?
Ларена грустно улыбнулась.
— Мой дорогой кузен сделал так много для меня. Я не хочу, чтобы он знал, что произошло со мной.
— Он должен знать.
— Мне все равно, — сказала она и развела руками. — Он больше не отвечает мне. Боюсь, что если что-то случиться, он будет потерян для всех.