Алок засопел, раздувая ноздри, в глазах затрепетал нехороший огонек. Кунал схватил его и поволок прочь от тела Удита, вверх по склону, где их не могли подслушать.
– Не дури, слышишь? Думаешь, все вот так просто изменится?
Алок только зыркнул исподлобья и побрел прочь.
Кунал прижал ладони к вискам. Несмотря на суровые слова, он чувствовал то же, что и побратим.
Контроль.
Генерал не одобрил бы такого – или одобрил?
Он решил выяснить.
Добравшись до верха спиральной лестницы, Кунал закрыл глаза и свободно выдохнул, приказывая сердцу биться ровно.
Каждый раз.
Даже сейчас от мысли о встрече с дядей Сету по спине бежали мурашки. Он, несомненно, стал сильнее, выше, опытнее, чем в восемь лет, когда впервые пришел сюда, но вид этой двери всегда вызывал в памяти первое впечатление от грозно высившейся над его головой Крепости. Его нового дома.
Кунал обдумал свои аргументы, зная, что пылкие слова не убедят Сету Хотха, генерала Красной крепости. Дядя Сету ценил логику и здравомыслие, поэтому Куналу стоило напомнить об аристократических родах, например о Доме Русала, и о торговцах тканями, до сих пор удрученных воинской повинностью. Вышвыривание тел их сыновей вместо священного сожжения не улучшит обстановку.
Он вздохнул, сомневаясь, что его слова хоть что-то изменят. Но после разговора с Алоком что-то побуждало его попробовать, даже если разговор закончится приказом заковать в кандалы его самого.
Дверь комнаты была слегка приоткрыта. Кунал замер. Дядя никогда не оставлял дверь незапертой, он ценил уединение и не привечал гостей.
Кунал осторожно поднял руку и постучал.
Молчание.
Дядя хотел, чтобы он действовал как лидер Крепости. Брал на себя больше инициативы. Во время их последнего разговора он сказал именно так.
Кунал толкнул тяжелую дверь.
Первое, что бросилось ему в глаза, – кровь на кровати. Алое пятно в море изумительно-белого цвета. Затем – неподвижное тело дяди, распростертое на великолепных вышитых подушках.
Шок был похож на физический удар, сердце замерло, и словно бы само время застыло под его неверящим взглядом.
Кунал отпрыгнул спиной к стене, держась за рукоять кинжала, и быстро оглядел комнату в поисках вероятного убийцы.
Никого.
И тут он плюнул на свои навыки и в несколько прыжков пересек расстояние от стены до кровати. Кровь пролилась повсюду, на простынях виднелись пятна и полосы. Кунал схватил дядино запястье, положил два пальца на холодное горло.
Неверие, горе, ярость пронзили его, и он сжал безжизненную дядину ладонь. Кунал ощущал, как теряет власть над собой – теряет единственное, что всегда требовал от него дядя.
Первым делом он должен предупредить командующего. Запекшаяся кровь вокруг раны и холодная кожа говорили, что смерть, скорее всего, наступила несколько часов назад.
Он был солдатом и видел смерть раньше, но она никогда не затрагивала его лично.
Дядю Сету убили в постели. Без возможности сопротивления. Что за подлый негодяй способен на такое? У Кунала на руках была кровь, которую не смыть, но все убийства он совершил на поле брани. Во время почетного боя лицом к лицу с врагом во имя Джансы. Убийство беззащитного было трусостью.
От слепой ярости застучало в висках, и Кунал согнулся, едва дыша. Вот почему дядя учил его самоконтролю, спокойствию и невозмутимости. Всякий раз, когда Кунал терял самообладание, его начинала терзать мигрень. Прислонившись к резному столбику кровати, он удержался на ногах, и рельефный золотой орел врезался в его ладонь.
Со стороны лестницы раздались быстрые шаги.
Кунал немедленно выпрямился, стараясь овладеть собой, и он едва почувствовал, что руки больше не дрожат, дверь открылась.
В комнату ворвался командующий Панак, следом двое солдат. Все трое были белее соли.
– Я надеялся, ты этого не увидишь, – начал командующий. – Ушел искать носильщиков, чтобы спустить тело вниз для ритуалов. Мы нашли его только четверть часа назад. И солдата в отключке у стены.
Кунал кивнул.
– Я как раз собирался поднять тревогу.
– Уже не нужно, но спасибо. – Панак напряженно улыбнулся Куналу. – Солдат до мозга костей.
– Убийца? – В груди ревел ураган, но лицо Кунала было безмятежным, как озерная гладь. Дядя бы им гордился.
Командующий устало качнул головой.
– Неизвестен.
– А солдат снаружи, господин? Он может что-то рассказать?
– Он только бормочет что-то несвязное. Его нашли там без памяти, воняющего медовухой, – ответил Панак. – Не думаю, что он намеренно впустил убийцу. Вероятно, все из-за безответственности – напился и лишился оружия, – однако мы посадили его в колодки. Позор, а не солдат.