Сейчас она стояла на верхней ступени лестницы. В его комнате было тихо, ни проблеска света.
Слишком тихо. Она положила руку на дверь, и та легко подалась вперед. Не заперто.
В считаные секунды Эша обнажила мечи и прильнула спиной к стене.
В чем дело? Сам генерал не оставил бы дверь открытой, и у нее на этот случай припасена специально выкованная для миссии отмычка. Эша подумала было о срочном бегстве, но собралась с духом.
Весь этот путь проделан не для того, чтобы отступить в последний момент.
Если внутри кто-то есть, она просто убьет обоих.
Она подтолкнула дверь носком сандалии, и та беззвучно открылась. Бывшую спальню королевы Джансы озарял только лунный свет, в воздухе витал слабый запах пепла. Эша обследовала комнату, двигаясь как можно тише. Скромная обстановка, только самое необходимое – джутовый коврик, камин и стол из темного дерева.
На стене напротив камина висело оружие.
– Еще одна убийца? – проскрежетал низкий голос со стороны кровати.
Сердце Эши испуганно забилось. Голос генерала звучал мучительным шепотом, открытые глаза блестели в темноте. Он поднял руку, которую прижимал к животу. Сквозь пальцы капала кровь, падая обратно в рану.
Милосердный Лунный бог. Кто-то пришел сюда первым.
Отбросив пронзившие ее ошеломление и ужас, она принялась действовать. Нужно уходить сейчас. Генерал выглядел слабым, бледным, а рана – совсем свежей. Судя по виду простыни, он потерял много крови.
Некто хотел заставить его страдать. Или прожить достаточно, чтобы она смогла обнаружить генерала. Знал ли убийца о ее приходе? Знал ли о докладе?
Эша бросилась к открытым окнам, выглянула из-за тонких занавесей. Слишком высоко для прыжка, и никто не оставил привязанной к окну веревки.
– Постой. Добей. Умоляю.
Эша стремительно развернулась. Сейчас ярость взяла верх над страхом, и, обнажив клинок, она подошла к его кровати.
– Почему? Во имя солнца и луны, почему я должна это сделать после того, что ты натворил? Как смеешь просить о милосердии, словно ты вправе? – Ее голос стал грубым, низким, переполненным ненавистью и многолетней болью.
В его взгляде отразилось узнавание.
– Ты не одна из них. Ты одна из тех дхарканских мятежников, Лунных клинков. Что там говорят в твоих землях? Все мы – дети Матери. Все мы…
– Да как ты посмел…
– Все мы несовершенны и заслуживаем милосердия. Верно?
– Как и сотни невинных дхарканцев. Как и солдаты, которых ты взял в плен и пытал только потому, что они исполняли свой долг. А уж если вспомнить о том, что ты сотворил с жителями Сандары…
– У Вардаана и меня были великие мечты. Мечты о лучшем.
Эшу передернуло от омерзения при упоминании имени Вардаана Химьяда, короля-самозванца, одного из вожаков переворота и нынешнего правителя Джансы.
– Но это война… – продолжал он.
– Не война, а предательский мятеж! Отчего я вообще позволяю тебе болтать? Мне следовало отрезать твой язык, генерал, – ядовито сказала она.
Она было двинулась к выходу, но в раздражении замерла.
Ибо этот мужчина вел себя достойно, находясь на пороге смерти. Генерал попытался сесть, но снова упал, тяжело дыша.
Пальцы Эши сжались в кулак.
– Ты контролировал прославленные армии Джансы. Чего еще было желать? Стоила этого твоя жадность?
– Была ли это жадность? Или убежденность? После Северной войны… – Казалось, он обдумывал это – человек, осознавший краткость отпущенного ему на размышления времени.
Терпение Эши лопнуло. Она подобралась ближе, готовясь перерезать ему глотку в спальне убитой им королевы, и вдруг заметила нечто.
Сбоку под кроватью лежала копия одного из ее мечей, идентичная тому, что был пристегнут к ее бедру. Рука Эши застыла, а разум мгновенно приготовился к любой неожиданности.
Ловушка?
Она ухватилась за коврик под мечом-плетью и осторожно потянула. Коврик подался, и ничего не случилось. Эша, подавляя кипевший внутри страх, внимательно рассмотрела меч. Вес был другой, и металл не тот, но выглядел он точь-в-точь как оружие в ее руке – с выгравированными на рукояти змеями. Это была точная реплика ее оружия, благодаря которому она получила прозвище Гадюка и которое специально для нее изготовил один из лучших кузнецов Дхарки. Ее мечи-плети были единственными в своем роде.
Кто-то пытался ее подставить.
– Я знал, что мирно не умру, – произнес он, уставившись на нее, словно понял – Эша подошла ближе, потому что решила подарить смерть. Еще один дрожащий вдох, слабый трепет тела некогда могущественного и всеведущего генерала. Он плотнее прижал руку к ране, изо всех сил жмуря глаза.