Столь прямодушные аргументы не только не тронули сердце тети Тон-Тон, но рассердили ее. Она заявила, что Амалия не должна жить одним прошлым, закопав себя в могилу раньше времени, и что ей не следует преувеличивать свою роль в судьбе бедной тетушки — о мадам Тон-Тон вполне могут позаботиться пятеро детей и пятнадцать внуков. И надо быть круглой идиоткой, чтобы упустить столь выгодную с любой точки зрения партию. Став женой Жюльена Деклуе, Амалия обретет уважение и богатство: драгоценности, лучшие наряды из Парижа, собственный выезд, путешествия по всему миру, поездки в милую Францию, с которой все еще сохранялись родственные связи. Зимой она сможет жить в городском особняке, расположенном в самом престижном и живописном районе Нового Орлеана, куда не стыдно пригласить известных и влиятельных людей, сможет бывать в опере, присутствовать на роскошных балах и торжественных раутах. Весной и осенью приятно жить в поместье «Дивная роща» на берегу реки Теш неподалеку от Сан-Мартинвилля. От летнего зноя лучше всего прятаться на острове Дернир, расположенном в заливе неподалеку от курортного побережья Луизианы, где у семейства Деклуе собственная вилла, овеваемая мягким морским бризом. Если такая перспектива не привлекает Амалию, то стоит подумать о муже и будущих детях. О чем еще может мечтать девушка двадцати четырех лет без средств? Хочется уважения, внимания, нежности? Но и это не заказано: Жюльен Деклуе — завидный жених, один из самых привлекательных молодых людей Нового Орлеана, воспитанный и любезный.
«Такого легко полюбить», — подумала Амалия при их первой встрече. До свадьбы они виделись дважды, и оба раза, как этого требовал обычай, в присутствии родственников. Даже официальное предложение Жюльен сделал под неусыпным оком мадам Тон-Тон. Приняв его, Амалия удостоилась нежного поцелуя в лоб. Однако темные искрящиеся глаза жениха обещали многое, и Амалия успокоилась, решив, что на смену мрачной полосе в ее жизни пришли, наконец, счастье и удача.
Свадьба — праздник для гостей и мука для молодых. Амалия нервничала в ожидании пяти дней уединения, которые по обычаю следовали сразу за торжествами. Но ее страхи оказались напрасными. Жюльен с деликатностью и пониманием отнесся к ее переживаниям, предложив провести эти дни так, чтобы ближе познакомиться, лучше узнать друг друга, но без вынужденной близости. Они спали раздельно в смежных комнатах. Амалия была бесконечно благодарна мужу за эту отсрочку и за чуткость. Какие возвышенные надежды она возлагала на этот брак!
Однако прежде чем начать семейную жизнь, молодожены должны были по традиции нанести визиты родственникам, живущим в верховье и низовье реки, на побережье залива и на островах. Жюльен настоял на том, чтобы обновить гардероб Амалии, тактично отвергнув платья, приобретенные ею к свадьбе. Конечно, она слишком долго носила траур, чтобы следить за изменчивой модой.
Надо сказать, что муж Амалии обладал отменным вкусом. Он сопровождал ее в поездках по портнихам, помогал отбирать ткани, выказывая недюжинные познания в области цвета, фактуры, качества, с удовольствием рассматривал вместе с женой модные журналы, фасоны на присланных из Парижа куклах, давал дельные советы. Но и это не все. Жюльен повел жену в лучшее ателье головных уборов за чепцами, шляпами и шляпками, вуалями и накидками, чтобы защитить кожу лица от солнца и дождя. Затем они отправились к галантерейщику за перчатками из тончайшей кожи и шелка, к башмачнику за бальными, выходными и комнатными туфлями, к ювелиру за украшениями, которые могли бы достойно завершить эти многочисленные туалеты. Никогда еще об Амалии так не заботились, никогда так не баловали, никогда не были с ней так внимательны и предупредительны.
Потом настала ночь, когда Амалия проснулась и обнаружила, что Жюльен стоит рядом с постелью. Неожиданно для себя она ощутила трепет и прилив необыкновенной нежности, когда он опустился возле нее. Его поцелуи были пылкими и нежными, легкие прикосновения туманили разум, изысканные ласки возбуждали в ней неведомое ранее желание. Страх прошел, Амалия готова была стать его женой, хотела этого, стремилась к этому. Жюльен бережно снял с нее ночную рубашку, покрыл ласковыми поцелуями ее лицо, шею, грудь и… И все!
Он отодвинулся от нее и замер, уставившись в темноту. Сначала Амалия не поняла, что произошло, испугалась, что по своей неопытности сделала что-то не то, не так, чем-то оттолкнула мужа, обидела его. Она потянулась к Жюльену, неловко пытаясь возбудить его желание, но он медленно отвел от себя ее руку и положил рядом. Кончилось тем, что он разрыдался, как ребенок, заглушая всхлипывания, захлебываясь своим горем, смысл которого Амалия не могла понять. Еще дважды Жюльен пытался овладеть ею: один раз на пароходе, когда они возвращались после необходимых визитов к родственникам, а другой — после того, как поселились в «Дивной роще», чтобы провести там весну, однако результат оказался прежним.
Амалия отвернулась от окна. Запустив гребень в перепутавшиеся волосы, она поежилась: в комнате было сыро и прохладно. «Не помешало бы погреться у камина, — подумала она, протягивая руку к шнурку звонка, но, вспомнив о возможном наводнении, решила не сидеть сложа руки в доме. — Надо чем-то помочь, иначе вода может затопить „Рощу“. — Недавно она открыла для себя, что занятия по хозяйству отвлекают от мрачных дум и жалости к самой себе.
Не то чтобы она сожалела о своем поспешном замужестве — Жюльен был хорошим компаньоном, когда хотел этого и когда оставался на плантации, а не уезжал развлекаться в Сан-Мартинвиль, возвращаясь порой заполночь. Конечно, найдется немало женщин, которые считали великой глупостью возлагать слишком большие надежды на физический союз мужчины и женщины; по их убеждению, надо только радоваться, если кому-то удается избежать этой обузы. Такого рода суждения она не раз слышала в доме тетки от приезжавших к ней на вечерний чай пожилых дам, которые, забывая о присутствии в комнате незамужней девушки, говорили вслух о подобных вещах.
Амалия не разделяла эти взгляды. Порой ее охватывало непреодолимое желание оказаться в чьих-то объятиях, ощущать мужскую силу, способную одолеть ее сопротивление.
Она любила своего мужа, очень любила. Порой у нее возникало дерзкое желание защитить его своей любовью. Но от кого? У Жюльена было столько восхитительных качеств: умение понять, что-то тактично не заметить; щедрость; стремление комплиментом, добрым словом ободрить человека, поддержать. Многие молодые женщины, вероятно, завидовали Амалии, что у нее такой славный муж: высокий красивый брюнет с аристократическими манерами. И все же бывали минуты, когда его грациозность, его манеры раздражали ее, а очаровательная улыбка казалась оскорбительной насмешкой. Тогда Амалии хотелось закричать, сделать что-то вызывающе-дикое: ударить, оскорбить, что выведет его из себя, заставит сбросить маску невозмутимого безразличия, привлечет внимание к ней и рассеет наконец комплекс ее женской неполноценности, от которого она так страдала.
А что Жюльен испытывал к ней? Амалия не была уверена, но сильно опасалась, что его влюбленность заключалась лишь в заботе о ее удобствах.
«Не наши ли отношения с мужем обсуждались только что в гостиной Мами?! — ужаснулась Амалия. — Этим можно объяснить внезапное смущение Мами и те странные взгляды, которые бросал в ее сторону Роберт Фарнум. Хотя понять его нетрудно. Наверное, не каждый день встретишь такое: девственная жена при живом муже. Подобную невидаль стоит рассмотреть повнимательнее, чтобы понять, почему молодой муж не желает спать со своей женой.
От этих мыслей краска стыда залила ей лицо до самых корней волос. «И все-таки, о чем они говорили? Не может быть, чтобы о нас! — не могла успокоиться Амалия. — Хотя Мами не может не знать о сложившейся ситуации. Стоит ей умело задать несколько вопросов, и она в курсе событий. В этом Амалия убеждалась не раз. — Да и от прислуги не скроешь».
Служанки, убиравшие спальни, наверняка видели, что она спит в одиночестве: простыни не смяты, баночка со смесью гусиного жира с розовым маслом, заботливо оставленная на тумбочке у кровати, чтобы облегчить при необходимости трудности первой брачной ночи, стояла нетронутой.