— Очень любезно с вашей стороны, — бросила Амалия через плечо, направляясь к двери, где ждал ее Айза с расширенными от ужаса глазами.
Однако Патрик остановил ее, ухватил железными пальцами за руку.
— Не так быстро! Нам есть о чем поговорить.
— Пустите меня! — вскрикнула Амалия, пытаясь вырваться из этих клешней.
Патрик Дай отпустил ее, шутливо подняв руки вверх. Он был уверен, что покорил Амалию не только силой, но и своей неотразимой мужской привлекательностью.
— Конечно, конечно, вы свободны. Однако выслушайте меня. Я уже сказал, что не раз ночами думал о вас, такой сладкой женщине, представлял, как вы будете стонать подо мной, повторяя: «Еще! Еще!» Вы сделаете это для меня, будете ласковой со мной, а я забуду все, что знаю о вашем муже.
Руки Амалии чесались от желания ударить его по губам, но она сдержалась, понимая, что сила на его стороне. Однако, когда она заговорила, в голосе звучала ярость.
— Я не уличная девка и не идиотка, чтобы мириться с вашим хамским поведением. Если я услышу от вас хоть слово, порочащее Жюльена, вы получите тотчас расчет. Это я вам обещаю.
— Вы уже пробовали однажды, — усмехнулся Патрик Дай.
— В тот день меня успокоил Жюльен, но сейчас его нет. Мами плохо себя чувствует, поэтому все полномочия по ведению хозяйства она передала мне. Полагаю, работники, которые вас обожают, подчинятся мне, когда я прикажу им вышвырнуть вас вместе с пожитками за ворота? Кроме того, вы догадываетесь, наверное, что Роберт Фарнум поддержит меня, если потребуется его помощь. Итак, мсье Дай, если вы действительно дорожите своей работой, вы ко мне больше не прикоснетесь, а будете относиться с не меньшим уважением, чем к собственной матери. Всего хорошего, мсье Дай! — С этими словами она с высоко поднятой головой и пятнами праведного гнева на щеках выплыла на галерею. Патрик Дай остался обдумывать свое поведение.
Амалия поднялась к себе в комнату, бросив Айзу в холле, и не выходила оттуда до самого вечера, пока Чарльз не постучал в дверь и не сообщил, что ее ждет посетитель.
На верхней галерее стоял, облокотившись на перила, шериф Татум. Кроме них здесь находился еще Айза, который в полудреме лежал возле колонны, прижав к груди новый блокнот для рисования, который привезла ему в подарок хозяйка.
Увидев Амалию, шериф оторвался от перил и пошел ей навстречу. Он пожал протянутую для приветствия руку, но отказался чего-нибудь перекусить. Вместо этого он вытащил из кармана носовой платок и стал разворачивать его, осторожно извлекая какие-то предметы.
— Мне крайне неприятно беспокоить вас, мадам Деклуе, — сказал он тихо, — но кто-то должен опознать все это.
Амалия машинально взяла в руки длинные полоски кожи, размокшие от долгого пребывания в воде. Конечно, при других обстоятельства ни один уважающий себя джентльмен не положил бы даме на ладонь такие вещи. С минуту Амалия смотрела на них, пока не заметила маленькие золотые кружочки с весьма редким узором завитков. Она тихо вскрикнула, поняв, наконец, что у нее в руках пряжки с туфель Жюльена. Сомневаться не приходилось: на кружочках была изображена его монограмма.
ГЛАВА 15
— Я узнаю их, шериф Татум, — сказал а Амалия тихо, словно боялась кого-то спугнуть. — Они принадлежали моему мужу.
— Я так и думал, — кивнул головой шериф. — Мне трудно говорить вам об этом, мадам Деклуе, но тело вашего мужа найдено в Теше сегодня днем, оно зацепилось за корягу, поэтому долго пролежало под водой. Вашего мужа убили ударом по голове.
Все это шериф сообщил сухо, официально, без каких-либо эмоций. Амалия облизнула пересохшие губы и взглянула ему прямо в глаза.
— Как долго…
Она не смогла договорить, спазм сжал ей горло.
— Предположительно, с того самого вечера, как он исчез, — сообщил шериф бесстрастно.
Амалия отошла к стулу и села. Айза, отложив в сторону блокнот, устроился у ее ног, положив руку с рисунком ей на колено. Остекленевшим взглядом уперлась она в рисунок, на котором был изображен Роберт с лопатой в руках, он вместе со всеми расчищал дренажную канаву на краю поля недалеко от дома. Но вряд ли Амалия смогла разобрать это.
— Где сейчас его тело? — спросила она бесцветным голосом.
— В городе у следователя по уголовным делам, — ответил шериф. — В положенное время его привезут сюда, хотя я бы не советовал показывать его матери.
— Конечно, — согласилась она, продолжая машинально разговаривать сама с собой: «Раздувшиеся тела утопленников, которые долго находились в воде — зрелище не для слабонервных. Однако шерифа заботит только Мами; меня, вдовы, как бы и нет».
Последнее обстоятельство подействовало на нее так, будто она была в чем-то виновата.
— Мы провели максимально тщательное расследование этого убийства, — продолжал шериф. — Несмотря на значительный промежуток времени между исчезновением вашего мужа и обнаружением его тела, нам удалось получить некоторые результаты. Возможно, вы захотите ознакомиться с ними?
— Да, конечно, — сказала она отрешено.
— Мои люди допросили всех, кто, по нашим сведениям, видел вашего мужа или общался с ним в день его исчезновения. Выяснилось, что поздно вечером мсье Деклуе общался с двумя матросами, которые утром того злополучного дня работали в «Дивной роще», а также разговаривали с глазу на глаз с женщиной в длинном черном плаще. Мне интересно знать, мадам Деклуе, есть ли у вас такой плащ?
При этих словах Айза начал медленно отползать в сторону лестницы, а потом вскочил на ноги и умчался вниз; слышно было как его голые пятки шлепают по нижней галерее. Потом все стихло. Его поведение показалось Амалии странным, но времени на раздумья не было.
— Нет, шериф, у меня такого плаща никогда не было, — ответила Амалия ровным голосом.
У нее был темно-серый плащ, но она решила не говорить об этом.
— Извините меня, мадам Деклуе, но печальная новость, которую я сообщил, вас, кажется, не особенно огорчила?
«Он рассчитывал, что я буду рыдать, рвать на себе волосы, посыпать голову пеплом», — подумала она тоскливо, а вслух произнесла: — Я… я… это такой удар. Не могу поверить.
— Но вы именно это ожидали услышать? — прервал ее шериф.
— Вы не имеете права такое говорить! — Амалия взглянула прямо ему в глаза.
— Возможно, вам будет небезынтересно узнать, что мои люди и я собрали немало информации из разных источников о вашей связи с кузеном мужа Робертом Фарнумом. Теперь уже известно, что именно из-за вас решили стреляться братья. Но именно эту причину отказывался назвать мистер Фарнум во время нашей прошлой встречи.
Амалия долго смотрела на тихую гладь реки, потом собралась с духом, чтобы разъяснить ситуацию.
— Вы не знаете… не понимаете…, — начала она.
— Я знаю и понимаю больше, чем вы думаете, мадам, — оборвал ее шериф. — Нам известно, что в тот памятный вечер вы в обществе мужа, свекрови и ее крестницы, а также некоего Джорджа Паркмана и мистера Роберта Фарнума посетили бал в доме мсье Морнея, который покинули задолго до его окончания, сославшись на головную боль.
— Все так, но я не убивала мужа! — воскликнула Амалия.
— О-о, я и не говорю, что это сделали вы, — заметил шериф. — Однако главное правило сыскной работы гласит, что при насильственной смерти одного из супругов необходимо выяснить, не было ли это выгодно другой стороне. По-моему, очень мудрое правило. Моя версия, мадам, состоит в следующем. Узнав о дуэли мужа с кузеном, вы испугались за жизнь своего любовника, ибо всем известно, что мсье Деклуе был прекрасным стрелком. Чтобы не полагаться на волю случая, вы наняли двух матросов, работавших в тот день у вас в саду, предложив им за определенную мзду прикончить мужа. С бала вы уехали раньше потому, что вам необходимо было расплатиться с убийцами за работу. Однако ваш муж, мадам, будучи человеком не робкого десятка, расправился с одним из нападавших, но был подло убит вторым. Оба тела, чтобы замести следы преступления, оставшийся в живых матрос сбросил в заводь.
Весть о гибели Жюльена, последовавшая за откровениями Патрика Дая, стала слишком тяжелым испытанием для нервов Амалии, но подозрения шерифа доконали ее. Она не знала, что делать, что говорить в свое оправдание. Единственная мысль, которая посетила ее в эту минуту, была: «Хорошо, что шериф не раскрыл тайну Жюльена».