– Я по-прежнему вам нравлюсь, – заверил Джон и зашагал к пруду, не отпуская ее руки.
– Нет, не нравитесь!
– Нет, нравлюсь.
– Нет, не… впрочем, может быть, вы правы, – смирилась она. – Но по-моему, вы ведете себя слишком дерзко.
– А по-моему, у вас на пятке – огромная мозоль. Так что прекратите ворчать.
– Я и не…
– Нет, вы именно ворчали.
Она со вздохом сдалась и позволила отвести себя к пруду. У пруда она уселась на траву неподалеку от берега, пока Джон спустился к воде и намочил платок.
– Он, случайно, не грязный? – поинтересовалась Белл.
– Мой платок или пруд?
– И то, и другое!
Джон вернулся к ней и показал белоснежный квадратик ткани.
– Он безукоризненно чист.
Белл вздохнула при виде его решимости промыть ее мозоль, и выставила босую ногу из-под юбки.
– Так не годится, – заявил Джон.
– Почему же?
– Вам придется лечь на живот.
– Ни за что! – выпалила Белл.
Джон склонил голову набок.
– Насколько я понимаю, – задумчиво произнес он, – у нас имеется два выхода.
Он надолго замолчал, и Белл была вынуждена спросить:
– У нас?
– Да. Либо вы перевернетесь на живот – так, чтобы я смог промыть вашу мозоль, либо мне придется лечь на спину – так, чтобы видеть вашу пятку. Разумеется, для этого мне понадобится сунуть голову вам под юбки, и эта идея представляется мне настолько интригующей…
– Довольно, – перебила Белл и легла на живот.
Взяв платок, Джон осторожно приложил его к ранке, удаляя уже запекшуюся кровь. Прикосновения были очень болезненными, но Белл чувствовала, что ее целитель действует с умелой осторожностью, и потому молчала. Однако, когда Джон извлек из кармана нож, она решила, что лучше не молчать.
– Ах! – К сожалению, первое вырвавшееся у нее слово оказалось не особенно вразумительным.
Джон был явно удивлен.
– Что-нибудь не так?
– Что вы хотите делать ножом?
Джон терпеливо улыбнулся.
– Всего-навсего проткнуть волдырь. Так кожа быстрее высохнет.
Судя по его словам, он знал, что делает, но Белл считала, что не может так просто согласиться.
– А зачем нужно, чтобы кожа высохла?
– Тогда мозоль быстрее заживет. Мертвая кожа отвалится, а нежный слой под ней затвердеет. Разве прежде вы никогда не натирали мозолей?
– Такие – нет, – призналась Белл. – Обычно мне не приходится так помногу ходить. Я привыкла ездить верхом.
– А как насчет танцев?
– При чем тут танцы? – удивилась Белл.
– Не сомневаюсь, что в Лондоне вы часто бываете на балах и тому подобных светских развлечениях. Должно быть, вам приходится целые ночи проводить на ногах.
– Я всегда надеваю удобную обувь, – отозвалась Белл. – Может быть, все-таки обойдемся без ножа?
– Не беспокойтесь, – заверил он, – мне приходилось заниматься ранами гораздо хуже этой.
– На войне? – осторожно поинтересовалась Белл.
Его глаза потемнели.
– Да.
– Могу себе представить – вам и в самом деле доводилось видеть раны куда страшнее волдырей, – негромко произнесла она.
– Представьте себе, да.
Белл понимала, что ей следует прекратить расспросы: очевидно, у Джона остались болезненные воспоминания о войне, но любопытство пересилило благоразумие.
– Разве не для этого существуют врачи и фельдшеры?
Последовало многозначительное молчание. Белл ощутила прикосновение к ноге его ладоней, когда острие ножа прорвало волдырь, и лишь потом Джон ответил:
– Иногда помощь врачей и фельдшеров бывает недоступна, и тогда приходится делать все возможное, что подскажет рассудок. А потом молиться, – его голос стал ровным и бесстрастным, – даже если уже утратил веру в Бога.
Белл с трудом сглотнула. Она подумывала сказать что-нибудь утешительное, но не находила слов, так как даже вообразить не могла ужасов войны.
Джон вновь обтер ее пятку влажным платком.
– Это должно помочь, – он поднялся и протянул Белл руку, но она не обратила на нее внимания, перекатилась на спину и уселась на поросшем травой холмике. Джон неловко стоял рядом, пока Белл не похлопала по траве рядом с собой. Этот жест смутил Джона.
– Прошу вас, садитесь, – произнесла она. – Я не кусаюсь.
Джон сел.
– Надо ли перевязывать пятку? – спросила Белл, наклоняясь, чтобы посмотреть на работу Джона.
– Нет, если только вы не пожелаете надеть еще одну пару тесных ботинок. Без повязки мозоль заживет быстрее.
Белл продолжала изучать собственную пятку, стараясь сохранять на лице скромное выражение.
– Полагаю, в окрестностях Уэстонберта можно встретить немало босых людей, но мне, наверное, неприлично – вы не находите? – Она вскинула голову, одарив Джона сияющей улыбкой.