- Это я решу после встречи с жителями деревни. Многие из островитян живут в ней?
- Да, но между побережьем и замком есть несколько ферм.
- А люди там настроены дружелюбно к чужестранцам?
Она старательно пыталась припомнить, но поняла, что ребенком она все время проводила с матерью. В деревню они наведывались только в редких случаях. Расплывчато промелькнула ночь, проведенная на ферме, по дороге в Фалкаар. Дружелюбно? Их всегда хорошо встречали и принимали, но она не помнила...
- На нас не нападут, если ты это имел в виду?
- Именно это. Не надеюсь на их объятия, но лишь бы не убили.
- Я объясняла тебе, Гвинтал - мирное место. Недовольство порождается завистливой жадностью, а здесь люди всегда всем довольны.
- Даже если увидят нас с вьючными лошадьми, везущими клад? - Он цинично улыбнулся. - Думаю, кто угодно почувствует недовольство своей участью! Она покачала головой.
- На что им золото и драгоценности? Здесь они не имеют никакой ценности. В Гвинтале принята своя система обмена.
- Они могут отправиться в страны, где золото в цене. - Гейдж уточнил:
- Как, например, твой отец.
- Мой отец был... не таким, как другие здешние мужчины. - Вопросы Гейджа лишали ее радости от возвращения домой, и она решила прекратить разговор. - Так ты идешь или по-прежнему будешь здесь?
Не дожидаясь ответа, Бринн пошла вверх по тропинке. Оглянувшись, увидела идущих вслед Гейджа, а рядом с ним Малика и Эдвину.
Они поднялись на холм. Тут она остановилась и глянула вниз. Гвинтал.
Густые зеленые леса, безлюдные и прекрасные. Голубые озера. Богатые, плодородные вспаханные земли. Таким она помнила Гвинтал, таким видела его в своих снах.
Обернувшись, Бринн нетерпеливо спросила:
- Видите? Разве я не права? Смотрите, как прекрасно!
- Здесь еще все в зелени, - прошептала Эдвина. - Листья только-только начинают опадать. Как странно!
- Внутри острова - сплошная равнина, и, похоже, скалы защищают нас от непогоды. Помню, когда я была маленькой, снег выпадал не чаще раза в год. Она показала вдаль рукой. - Смотрите, отсюда видны башни замка.
Серые башни и зубчатые стены в туманной дымке манили ее.
"Я вернулась домой, Гевальд. Я снова дома", - безмятежно подумала Бринн.
- До замка долго идти? - спросил Малик.
- Два дня пути. - Бринн показала на лес позади замка. - Вон там Фалкаарский лес.
- Твои родные места?
Бринн кивнула, не сводя глаз с леса.
- У нас рядом с замком был небольшой домик, где мы жили со времен Гевальда. Интересно, сохранился ли он еще...
- А почему бы и нет? - спросил Гейдж. - Климат здесь мягкий, сильных ветров нет, как нет и воров, так что дом должен оставаться таким же, каким был, когда вы в нем жили. Или ты сомневаешься?
В ответ на его насмешливый тон Бринн гордо вздернула подбородок.
- Нисколько! - И она стала спускаться с холма к деревне. - Я случайно оговорилась.
***
- В твоей деревне очень тихо. - Эдвина заглянула в окно магазинчика. Я мельком видела всего нескольких жителей. Заметив нас, они разбежались по домам.
- Они не привыкли к чужим. Сюда никто не приезжает. - "Но ведь я же не чужая, - подумала Бринн. - Я - одна из них". Однако молчаливое непризнание с их стороны почему-то укололо ее.
- Значит, именно так вам всем нравится жить, - сказал Гейдж. - В безопасности, спокойствии. Никаких чужаков из другого мира.
Бринн сжала губы.
- Да, именно так нам всем нравится.
- Моя деревня очень похожа на эту, - сказал Малик. - Но когда пришла засуха, нам пришлось уйти к другим, чтобы спасти себя.
- Да, наступает время, когда приходится покидать отчий дом и идти навстречу жизни. - Гейдж искоса посмотрел на Бринн. - Иначе сделаешься ленивым, скучным или умрешь без движения.
- Они не скучные и не ленивые, - ответила Бринн.
- Тогда почему у бухты не выставлена охрана? Твой рай надо охранять от вторжения.
- Повторяю, никто не найдет дорогу...
- Мы же нашли.
- Потому что я привела вас. - Бринн посмотрела на него. - Я же говорила. Ты не поймешь, не примешь. Нам не нужна охрана, чтобы...
- Кто вы?
Повернувшись, она увидела седого старика в рясе священника - он стоял на дороге за их спиной. Вздох облегчения вырвался из ее груди. Она узнала его.
Бринн шагнула вперед.
- Отец Том?
Он не обратил на нее никакого внимания. Его впалые голубые глаза тревожно смотрели поверх нее на Гейджа.
- Что вам здесь нужно?
- Вы не помните меня? Я Бринн из Фалкаара.
Священник перевел на нее взгляд.
- Фалкаара?
- Вы знали мою мать - Мейрл.
Легкая тень узнавания пробежала по его лицу.
- У нее был дар. Она лишила нас его, уехав отсюда. Она с тобой?
- Нет, моя мать умерла. Я Бринн! - решительно продолжала она. - Вы помните меня? Мы заходили к вам каждый раз по дороге в деревню.
Священник еще раз взглянул на Гейджа и осуждающе сказал:
- Он чужой. Ты не должна была привозить его сюда. Нам не по душе, когда здесь чужие.
- Он не останется здесь. Я покажу ему Фалкаар, а потом он уедет с острова.
Отец Том покачал головой.
- Ты не должна была привозить его сюда. Он не такой, как мы. - Его взгляд упал на Малика. - Да еще этот. Черный, как сатана.
- Мы, конечно, не такие, как вы, но мы долго не будем здесь, спокойно сказал Гейдж. - Что касается этого человека, то уверяю вас, его сатанинская сущность проявляется только в редких случаях, в остальное время он вполне безобиден.
- Уведи их прочь! - пробормотал отец Том, отступая. - Другие. Недобрые. Они не такие, как мы...
- Они не злые. - Бринн пошла за ним. - Другие - не значит плохие.
Отец Том с неодобрением посмотрел на нее.
- Именно значит.
- Нет, они хорошие. Послушайте меня, я знаю этих... - Она говорила в пустоту. Отец Том уже шел вдоль улицы.
- Кажется, нам нелегко будет раздобыть лошадей и вьючных животных, пробормотал Малик. - Твой знакомый священник не очень-то приветлив, Бринн.
- Он старый человек, и его разум, похоже, помутился, - смущенно оправдывалась она. - Я уверена, другие будут к нам более приветливы.
- Если нам удастся вытащить их из домов или открыть их двери, - мрачно заметил Гейдж. Эдвина согласно кивнула.
- Может, Бринн пойти к ним? Она здешняя.
В этот миг Бринн чувствовала себя более чужой, чем любой из них. Если уж отец Том неприязненно встретил ее, не признав, то вряд ли найдется хотя бы еще кто-нибудь, кто вспомнит ее. Даже о ее матери он говорил сквозь зубы.