Рамзи уперся локтями о стол.
— Да, но она сделала это, чтобы защитить свою семью. И она же освободила тебя потом.
— Я знаю, — мягко ответил Фелан.
Арран нахмурился, и его губы скривились в смущении.
— Так ты приравнял всех Друидов к Дейдре?
— Приравнивал. Приравниваю.
— И что дальше? — спросил Арран.
Фелан, посмотрев на Рамзи, пожал плечами.
— Сложно сказать.
Рамзи сцепил пальцы.
— Я думал, что после общения с нашими Друидами и битвы с Дейдре, ты поймешь разницу.
— Откуда мне знать, что они не делают этого ради власти?
Рамзи понял Фелана. За столетие пребывания в Керн Тул, Фелан не пересекался ни с одним Друидом, кроме Дейдре и Айлы.
Воитель планировал намного большее, чем просто изменить мнение мужчины о Маи. Фелан должен тесно сотрудничать с одним из них, чтобы понять, чем их магия отличается от магии Драу.
— Мы не можем ничего сделать. Ты сам должен убедиться в этом, — произнес Рамзи. — Маи другие. Их магия не причиняет вреда.
Фелан прищурил глаза.
— Ты хочешь сказать, что твоя магия безвредна?
— Ты слышал, что я говорил остальным о моих сородичах. Если тебя это беспокоит, то мы были Маи.
Прежде чем задать вопрос, Фелан молчал несколько минут.
— В чем разница между Воителем и Друидом?
Во взгляде Фелана была такая искренняя заинтересованность, что Рамзи решил ответить. Лицо Воителя было свободно от привычных сарказма и ненависти.
— Во-первых, тебе нужно понять, что значит быть Друидом Торрачилти, — ответил Рамзи. — Для нас способность владеть оружием сродни дыханию. Таковы и наши навыки ведения переговоров. Если мы должны бороться, мы боремся. И все же, это не главное среди наших занятий.
— Как вышло, что никто не знал ни одного твоего сородича?
Рамзи облизнул губы, в его голове то и дело всплывали образы родной деревни.
— Мы держались в пределах леса. Мы хорошо прятались, поэтому нас никто не видел. Наши знания делали нас незаменимыми для других, но мы не хотели, чтобы нас постоянно беспокоили из-за таких вещей.
— Ясно, — произнес Фелан.
— Ты доверяешь мне как Воителю?
Взгляд Фелана был обращен к Рамзи.
— Да, доверяю.
— Ты доверяешь мне как Друиду?
Фелан на секунду задумался, прежде чем ответить: — Да, доверяю.
— Тогда поверь мне, когда я говорю, что все наши Друиды — хорошие люди.
Фелан вдруг улыбнулся.
— Я понял, что ты имел в виду, говоря о ваших навыках ведения переговоров.
Харон хлопнул Фелана по плечу, садясь за стол рядом с ним.
— Я говорю Фелану о вас то же самое, Рамзи. В конце концов, он должен был прислушаться. Рад, что он поговорил с одним из вас.
— Кто сказал, что я когда-нибудь послушаюсь тебя? — пошутил Фелан над Хароном.
Рамзи с усмешкой наблюдал за их перепалкой. Хотя он не был в Керн Тул с Куинном, Йеном, Дунканом и Арраном, но слышал историю о том, как Дейдре шантажировала Харона.
Харон умело прятал свою боль, и было хорошо, что он нашел друга в лице Фелана. Никто не должен быть одинок, особенно Воитель, которого не оставляют в покое худшие воспоминания.
— Никто никогда не слушает Харона, — сказал Арран.
Рамзи увидел улыбку Аррана. Бывали времена, когда Арран и Харон не сели бы за один стол. Убийство Дейдре и история, которую Харон рассказал Йену о том, что Дейдре сотворила с ним, помогли преодолеть разделяющую Воителей пропасть и залечить раны.
Харон закатил глаза.
— Они прислушиваются ко мне больше, чем ты. Ты самый младший из Воителей, не так ли?
— Да будет тебе известно, Ларена моложе меня. И Малкольм, он относительно недавно стал Воителем.
При упоминании Малкольма все замолчали.
— Он должен был остаться, — проговорил Рамзи.
Фелан шумно выдохнул.
— Куда он ушел?
— Он не сказал.
— Иногда одиночество — единственный способ примириться с жизнью, — произнес Фелан, его серо-голубые глаза встретились с глазами Рамзи, и сказали больше, чем произнесенные слова.
Глава 32
Лес Абернети.
Малкольм, присев на корточки около Лох-Гартен, смотрел поверх спокойных вод на горы по ту сторону озера. Несмотря на людей, живущих в лесу, это место было тихим. Здесь он мог побыть один, и только животные наблюдали за ним.
У него не было цели, когда он покидал Замок Маклауд. Хотелось только уйти от радости и веселья. Это напоминало ему слишком много о прежней жизни, до того, как он стал Воителем. С каждым днем эти воспоминания стирались из его памяти.