24.
Единственно, на что хватило ума у нынешнего послеавгу-стовского режима, — это создать очень стройную систему вывоза русского сырья и нефти за границу и перекачки денег за это сырье в банки Женевы и Лондона. Все остальные мероприятия служат только камуфляжем этих немудрых операций. Задержка зарплат, ограбление пенсионеров и детей создают определенный денежный фонд, который постоянно движется и затыкает дыры недовольства. Где шум — туда кидают деньги. Старым испытанным приемом при очень крутой инфляции является дешевая водка. Конечно, чтобы создать такую чудовищную Панаму в самой большой и богатой стране мира, надо иметь особые воровские таланты. Но я почему-то не сочувствую уголовщине и сторонюсь людей, исповедующих подобную мораль.
25.
Бурная радость Прибалтики, Польши, Чехословакии вполне понятна. Ушли красные иваны, тупые солдаты, часто с монгольскими лицами, исправно огуливавшие местных девок и навек загадившие места, где стояли их скопища. Но вместе с Иванами ушла идея, повторяю — только идея — Соединенных Штатов Славян, сверхдержавы от Атлантики до Тихого океана. Без имперской идеи, идеи общеславянского Константинополя, Восточная Европа быстро превратится в Чехию (недаром от Чехии отбежала Братислава). А Чехия — это уже полуславянская страна, точнее, страна, очень давно колонизированная Германией. После выхода из Восточной Европы русских их место займут немцы и транснациональные монополии, которые быстро скрутят всех этих маленьких президентов, деды которых так позорно в свое время капитулировали перед Гитлером.
26.
Почему так мало изучен опыт диктатуры уголовников в лагерях, опыт Варлама Шаламова, ведь этот опыт самый важный за прошедшее столетие. Солженицын — лагерный белоручка — этой темы вообще не коснулся. Я сторонник революции справа. Революции духовной элиты над быдлом. Против духовной свободы элиты самыми разными политическими силами бросаются штурмовые отряды уголовников. Сейчас в России идет активное рекрутирование бандитов под самыми разными политическими лозунгами. Самое же опасное — это самоорганизация русской уголовщины в псевдоколумбийские централизованные мафиозные организации.
27.
Один мой знакомый аналитик, человек оригинального ума, стоящий в оппозиции всем существующим в России политическим режимам, да и самому нынешнему человечеству, недавно сказал мне: «Мои шер, Вы знаете, к удивлению, других сил в России, кроме уголовщины, нет. Они перережут нынешних правителей, перережут предпринимателей, выросших в коридорах власти, и захватят все, и у этих уже ничего не украдешь. Они сами будут грабить Запад, и они будут платить работягам вполне прилично. Все будет очень хорошо, но только вот нам с вами в этой уголовной стране делать будет нечего». Конечно, Запад и США окажутся при таком раскладе в глубоком пролете, т.к. эти люди будут просчитывать каждую копейку. Основу этих сил составят крепкие парни из Самары, Казани, Тамбова с бычьими затылками и накачанными руками — всероссийские «любера».
28.
Меня всегда умиляла простонародная ясность некоторых славянских психик. Я с большим любопытством и интересом приглядывался, как русское простонародье решает свои, часто очень сложные проблемы. Они никогда не идут вовремя на лобовой конфликт, они всегда смолчат, блудливо отведут глаза в сторону. И не потому, что они тупые, а потому, что они считают иначе, чем интеллектуалы: «А что я урву с этого?» В сложных ситуациях они всегда уходят от политической, экономической и идеологической борьбы, решая все проблемы за счет грабежа друг друга, то есть находя внутренние ресурсы. Наша прежняя имперская элита была неславянской. Точнее, она была полу-славянской. Местные женщины были добычей норманнов, византийцев, татар, европейцев и т. д. От этих связей родились все Романовы, Тютчевы, Лермонтовы, Толстые и Пушкины. Русское простонародье — это глина, важно, в чьих она руках.
29.
Все эти братания, единения с русским простонародьем всегда плохо кончались. Элита должна помнить: они — это они, мы — это мы. У русинов в Прикарпатье была хорошая поговорка: «У пана свой закон, у хлопа — свой». Особенность русской и всей восточноевропейской культуры в ее элитарности. В этом традиции Рима. Что такое Рим без патрициев; что такое Византия без окружения базилевса-императора; что такое Санкт-Петербург и Москва без коренных обитателей Английской набережной и арбатских переулков? Куча мертвых камней, о которых поют пришельцы, вроде Окуджавы и Бродского. Чужая заемная боль... Как когда-то в старой России напевали: «Чай Высоцкого, кофе Бродского». Да и наш жеманный Вертинский, обозванный где-то Буниным лакеем, пел о чужих ранах, о чужих несчастьях. К белым он примазался так же, как потом к большевикам. Впрочем, о чужом горе легче поется, о своем каменно молчишь. А кенарей можно выучить всему. Возрождение евразийской элиты в России будет достаточно долгим, и только она всерьез сможет когда-нибудь отвечать за эти немыслимые просторы.