119. Линьхуан — город на территории бывшей пров. Жэхэ севернее р. Хуан (совр. Сира-мурен). Ныне сохранились лишь развалины его. Монгольское название его — Боро-хотон (Сиратоpи Kyракити и др., Манею рэкйси тири, т. II, Токио, 1913, стр. 81; J. Mullie, Les anciennes villes de l’Empire des Grands Leao au Royaume mongol de Barin, TP, vol. XXI, 1922, стр. 149 и ел., 160 и сл.; L. Gibert, Dictionnaire, стр. 102. См. также: Ди-мин цы-дянь, стр. 1294/2; Atlas, 46 — 47, G-2).
120. Цзинчжоу — город на территории бывшей пров. Суйюань. См.: Atlas, 46 — 47, G-2. См. также прим. 452.
121. Государство больших людей (да-жэнь го) — в Ляо чжи говорится о том, что первоначально насчитывалось восемь племен киданей, происходивших от одной большой семьи да-хэ, и что старшины племен, из которых один выбирался государем на три года, назывались да-жэнь “большие люди” (R. Stein, Leao-tche, стр. 50 — 51). Возможно, что у Ли Сунь-чуаня приводятся сведения, относящиеся к киданям — государству, управлявшемуся предводителями племен.
122. Ли Синь-чуань, Цза-цзи, сб. 2, гл. 19, стр. 591. У Ван Го-взя в цитате после слов “[Эти] люди не варили пищи” опущена фраза “могли видеть ночью”. Цитата почти дословно совпадает с сообщением Да Цзинь го-чжи, переведенным В.П. Васильевым (История и древности, стр. 166 — 167). Эти сведения, по-видимому, были заимствованы авторам Да Цзинь го-чжи у Ли Синь-чуаня.
123. Гу-цзинь цзи-яо и-пянь (“Древние и современные утраченные сочинения с записями важных [событий]” — сочинение (1 цз.) южносунского автора Хуан Чжэня (второе имя — Дун-фа, выдержал экзамен на цзинь-ши в 1256 г.). Биографию Хуан Чжэня см.: Сун ши, гл. 438, лл. 17б — 21a. Об указанном сочинении см.: Чжун-го цун-шу цзун-лу, т. 2, стр. 370/2.
124. Мэн-гу го.
125. О форме этнонима “чжурчжэнь” см.: H. Ц. Myнкуев, Китайский источник, стр. 100 — 101, прим. 67.
126. Т.е. Хайлин вана (1150-1161).
127. Хуан Чжэнь, Гу-цзинь цзи-яо и-пянь, изд. Чжи-бу-цзу чжай цун-шу, сб. 21, кн. 4, л. 5a.
128. Т.е. сообщение Хуан Дун-фа.
129. Т.е. на сочинении Ли Синь-чуаня.
130. В.П. Васильев переводит: “…и ему (т. е. послу. — H. M.) дают на память только вырезанный приказ (?)” (История и древности, стр. 218), хотя в МДГШ, которым пользовался В.П. Васильев, мы имеем тот же иероглиф чжи, что в тексте Ван Го-вэя.
131. Мэн-да бэй-лу, изд. Шо-фу, гл. 54, л. 17а. Но в этом издании написано *** (чжи).
132. Т.е. приказы.
133. О термине “хуй-ху” см.: введение, прим. 63.
134. Мэн-да бэй-лу, изд. Шо-фу, гл. 54, л. 17a.
В этом издании действительно написано си-хэ вместо лян-хэ. Но вариант лян-хэ — букв, в “обоих Хэ”, т. е. в Хэбэе и Хэнани, наиболее приемлем.
135. Хуй-ху цзы — “уйгурская письменность”. Эта письменность, по-видимому, начала распространяться среди монголов Чингисхана в 1204 г. До этого в монгольских племенах, подчиненных Чингисхану, не знали никакой письменности. “Сам Чингисхан, — писал Б.Я. Владимирцов, — никогда не знал грамоты, как и не знал ни одного языка, кроме своего родного монгольского” (Б.Я. Владимирцов, Чингисхан, стр. 79).
Первым человеком, познакомившим монгольскую знать с уйгурскими буквами, был уйгур Та-та-тун-а, захваченный в плен монголами в 1204 г. после разгрома найманов. В его биографии в Юань ши сообщается: “Та-та-тун-а был уйгур. [Он] был от природы умен и сообразителен и искусен в беседах и рассуждениях. [Он] глубоко постиг письменность своей страны. Найманский Даян-хан уважал его и приказал ему ведать своей золотой печатью и налогами (цянь гу — букв, „деньгами и хлебом”). Когда Тай-цзу (т. е. Чингисхан) выступил в карательный поход на запад и найманское государство погибло, Та-та-тун-а положил печать за пазуху и бежал.
[Когда он] был схвачен, император стал порицать его: „Люди и земли Даяна полностью перешли ко мне! Куда ты шел с печатью?” [Та-та-тун-а] отвечал ему: „[Это] долг слуги! [Я] собирался сохранить [печать даже ценой] жизни, хотел разыскать старого хозяина и вручить ему. Как бы [я] посмел иначе!”.
Император сказал: „[Это] верный и почтительный человек!” — и спросил [его], для чего употреблялась эта печать. [Та-та-тун-а] ответил ему: „Она употреблялась как свидетельство [подлинности указа хана] во всех делах, когда взимались налоги и назначались люди [на должности]”. Император одобрил это и приказал [Та-та-тун-а] оставить в свите.
После этого во всех случаях, когда издавались императорские указы, стала употребляться печать. [Та-та-тун-а] было приказано по-прежнему ведать ею. Император спросил [его]: „Хорошо ли ты знаешь письменность своей страны?” Та-та-тун-а в ответе изложил все, что [он] знал. [Это] пришлось по душе [императору], и [он] приказал [Та-та-тун-а] обучить царевичей и князей писать на своем языке уйгурскими буквами” (Юань ши, гл. 124, лл. 6а — б), Биографию Та-та-тун-а см.: Юань ши, гл. 124, лл. 6а — 7а; ЮШЛБ, гл. 28, лл. 2а — 6; Ту Цзи, МШЦ, гл. 45, лл. 2а — б; Синь Юань ши, гл. 136, стр. 6885/4. См. также Abel Remusat, Nouveaux melanges asiatiques, t. II, Paris, 1829, стр. 61 — 63; P. Pelliot, — JA, t. I, 1913, стр. 457; его же, Les systemes d’ecriture en usage chez les anciens mongols, — AM, vol. II, 1925, стр. 287, 288, прим. 2; его же, Notes sur le “Turkestan”, стр. 33 — 35, 34 — 35, прим.; Д. Банзаров, Собрание сочинений, стр. 288, прим. 194 Г.H. Румянцева.