Кандида. Глупости. Парк уже давно закрыт. Подите и сядьте вот здесь, на коврике у камина, и рассказывайте мне всякий фантастический вздор, как вы это всегда делаете. Развлекайте меня. Ну, хотите?
Марчбэнкс (в ужасе и экстазе). Да!
Кандида. Тогда идите сюда. (Отодвигает свой стул, чтобы освободить место.)
Юджин колеблется, потом нерешительно растягивается на ковре, лицом вверх, положив голову ей на колени, и смотрит на нее.
Марчбэнкс. Ах, я чувствовал себя таким несчастным весь вечер оттого, что поступал так, как надо; а теперь я поступаю так, как не надо, — и я счастлив.
Кандида (нежно и в то же время слегка забавляясь). Да? Я уверена, что вы чувствуете себя страшно взрослым, дерзким и искусным обманщиком и очень гордитесь этим.
Марчбэнкс (быстро поднимая голову и глядя ей в глаза). Берегитесь! Если бы вы только знали, насколько я старше вас. (Становится перед ней на колени, стискивает руки, кладет их ей на колени и говорит с нарастающим жаром, чувствуя, что кровь в нем закипает.) Можно мне сказать вам одну дерзкую вещь?
Кандида (без малейшего страха или холодности, с глубоким уважением к его чувству, но с оттенком мудрой материнской шутливости). Нет. Но вы можете сказать мне все, что вы по-настоящему, искренне чувствуете. Все что угодно. Я не боюсь, если только это будет ваше истинное «я» и не будет позой — любезной, дерзкой или даже поэтической позой. Я обращаюсь к вашему благородству и правдивости. Ну, а теперь говорите все, что хотите.
Марчбэнкс (нетерпеливое выражение исчезает с его лица, губы и ноздри перестают дрожать, а глаза загораются пламенным воодушевлением). О, теперь уж я ничего не могу сказать. Все слова, которые я знаю, все они — та или другая поза; все, кроме одного.
Кандида. Что же это за слово?
Марчбэнкс (мягко, погружаясь в музыку этого имени). Кандида, Кандида, Кандида, Кандида, Кандида... Я должен теперь называть вас так, потому что вы приказали мне быть честным и правдивым, а у меня ни в мыслях, ни в чувствах нет никакой миссис Морелл, а всегда — Кандида.
Кандида. Конечно. А что вы хотите сказать Кандиде?
Марчбэнкс. Ничего — только повторять ваше имя тысячу раз. Разве вы не чувствуете, что всякий раз — это словно молитва к вам?
Кандида. А вы счастливы тем, что можете молиться?
Марчбэнкс. Да, очень.
Кандида. Ну так, значит, это счастье — ответ на вашу молитву. А вам хочется чего-нибудь еще?
Марчбэнкс. Нет. Я на небе, где нет желаний!
Входит Морелл. Он останавливается на пороге и сразу замечает эту сцену.
Мор елл (спокойно и сдержанно). Надеюсь, я не помешал вам?
Кандида от неожиданности вскакивает, но не обнаруживает ни малейшего смущения и тут же смеется над собой. Юджин, который от ее резкого движения растягивается на полу, спокойно садится, обхватив руками колени. Он тоже нисколько не смущен.
Кандида. Ах, Джемс, и напугал же ты меня! Я так увлеклась здесь с Юджином, что не слыхала, как ты отпирал дверь. Ну, как прошел митинг? Ты хорошо говорил?
Морелл. Так хорошо, как никогда в жизни.
Кандида. Вот это замечательно! Какой же был сбор?
Морелл. Забыл спросить.
Кандида (Юджину). Должно быть, это была великолепная речь, иначе он бы не забыл. (Мореллу.) А где же остальные?
Морелл. Они ушли задолго до того, как мне удалось выбраться оттуда. Я уж думал, что мне никогда не удастся уйти. Я полагаю, они отправились куда-нибудь ужинать.
Кандида (деловитым домашним тоном). В таком случае Мария может лечь спать. Пойду скажу ей. (Идет в кухню.)
Морелл (глядя сурово на Марчбэнкса). Ну?
Марчбэнкс (сидит на ковре скорчившись, скрестив ноги; он держится с Мореллом совершенно непринужденно и даже лукаво посмеивается). Ну?
Морелл. Вы хотите мне что-нибудь сказать?
Марчбэнкс. Да только то, что я разыгрывал дурака здесь, в гостиной, в то время как вы проделывали это публично.
Морелл. Но несколько иным способом, полагаю?
Марчбэнкс (вскакивая, говорит с жаром). Точно, точно, точно таким же! Совершенно так же, как вы, я разыгрывал из себя добродетельного человека. Когда вы тут развели вашу героику насчет того, чтобы оставить меня наедине с Кандидой...
Морелл (невольно). С Кандидой?
Марчбэнкс. Да. Видите, как я далеко зашел! Но не бойтесь. Героика, знаете, вещь заразительная — и я заразился от вас этой немощью. Я поклялся не произносить без вас ни одного слова, которое я не мог бы произнести месяц назад и притом в вашем присутствии.
Морелл. И вы сдержали вашу клятву?
Марчбэнкс (внезапно вскакивает и усаживается на спинку кресла). Да, более или менее, — я изменил ей всего лишь за десять минут до вашего появления. А до этой минуты я, как проклятый, читал стихи — собственные, еще чьи-то, — только чтобы не заговорить. Я стоял перед вратами рая, не пытаясь войти. Вы представить себе не можете, как это было героично и до чего противно. А потом...