Наполеон (поспешно). Берегитесь! Государственная измена!
Дама (не слушая). Да, императором Франции, потом Европы, а может — и всего мира. Просто я первая приношу вам присягу на верность. (Снова целует ему руку.) Мой император!
Наполеон (растроганный, поднимая ее). Прошу вас! Нет, нет, это безумие! Успокойтесь же, успокойтесь. (Гладит ее по плечу.) Ну, вот так, умница.
Дама (сквозь счастливые слезы). Да, я понимаю: это дерзость с моей стороны — говорить вам то, что вы знаете куда лучше меня. Но вы на меня не сердитесь, правда?
Наполеон. Сержусь? Нет, нет, нисколько. Вы очень понятливая, умная и интересная женщина. (Треплет ее по щеке.) Будем друзьями?
Дама (ликующе). Друзьями! Вы позволите мне быть вашим другом? О! (С сияющей улыбкой протягивает ему обе руки.) Видите, это залог того, что я вам доверяю.
Неосторожное напоминание о поручике все погубило. Наполеон вздрагивает, глаза его сверкают, он издает яростный рев.
Наполеон. Что?!
Дама. Что случилось?
Наполеон. Вы мне доверяете? Чтобы я в свою очередь доверился вам и дал вам ускользнуть с моими депешами, так? Ах, Далила, Далила! Ты испробовала на мне свои чары, и я оказался таким же дураком, как мой осел поручик! (Грозно.) Отдайте мои депеши, живо! Сейчас со мной шутки плохи!
Дама (спасается бегством за диван). Генерал...
Нап о леон. Живо, слышите? (Быстро проходит на середину комнаты и отрезает ей путь в виноградник.)
Дама (с отчаяния дает волю своему гневу). Не смейте говорить со мной таким тоном!
Наполеон. Не сметь?
Дама. Да, не смейте! Кто вы такой, чтобы обращаться со мной так грубо? Сразу виден гнусный, неотесанный корсиканский авантюрист!
Наполеон (вне себя). Чертовка! (Яростно.) В последний раз — отдадите вы мне эти бумаги или прикажете вырвать их у вас силой?
Дама. Вырывайте. Силой.
Он смотрит на нее, как тигр, приготовившийся к прыжку. Она становится в позу мученицы, скрестив руки на груди. Этот жест пробуждает в нем актерский инстинкт. Ярость его утихает, вытесненная желанием показать ей, что и он умеет лицедействовать не хуже. Минуту он держит ее в напряжении, потом лицо его разом проясняется. С вызывающим спокойствием он закладывает руки за спину и раза три оглядывает ее с головы до ног; берет понюшку табаку, тщательно вытирает пальцы, прячет платок в карман. И чем дольше затягивается молчание, тем его геройская поза становится нелепее.
Наполеон (наконец прерывая молчание). Ну?
Дама (сбита с толку, но все еще держит руки набожно скрещенными на груди). Ну, что же вы намерены делать?
Нап о л е о н. Намерен показать, что ваша благородная поза смешна.
Дама. Грубиян! (Отказавшись от роли мученицы, подходит к дивану и прислоняется к нему, заложив руки за спину и глядя в упор на Наполеона.)
Наполеон. Вот так-то лучше! Теперь послушайте, что я вам скажу. Вы мне нравитесь. Более того, я ценю ваше уважение.
Дама. Значит, цените то, чего нет.
Наполеон. Придет время — будет. Слушайте внимательно. Предположим, что я бы помнил о почтении, какое подобает вашему полу, вашей красоте, вашему геройству и тому подобное. Предположим, что эта сентиментальная чепуха удержала бы мою руку на пути к бумагам, которые находятся при вас и которые я твердо намерен получить, и что я, будучи почти у цели, струхнул бы и ушел, поджав хвост, или, хуже того, скрыл бы свою слабость под маской великодушия, сделал бы вид, будто пощадил вас, на самом деле не решившись поднять на вас руку! Разве вы не стали бы презирать меня всеми силами своей женской души? И разве женщина поступила бы так глупо? Но знайте, что и Бонапарт, когда нужно, умеет действовать, как женщина. Понятно?
Не говоря ни слова, дама выпрямляется и достает из-за косынки пачку бумаг. На мгновение у нее возникает сильный соблазн швырнуть ее Наполеону в лицо, но воспитание не позволяет ей облегчить свою душу столь вульгарным способом. Она протягивает ему пачку вежливо, лишь отвернувшись слегка в сторону. Едва он взял бумаги, она быстро идет в другой угол комнаты, садится и закрывает лицо руками.
Наполеон (склонившись над пачкой, торжествующе). Ага! Так, так, так! (Прежде чем развязать бумаги, бросает взгляд на даму.) Прошу прощения. (Видит, что она закрыла лицо.) Очень я вас разобидел, а? (Развязывает шнурок, печать на котором уже сломана, и кладет бумаги на стол, готовясь заняться ими.)
Дама (спокойно, отнимая руки от лица и показывая, что она не плачет, а просто задумалась). Нет. Вы были правы. Но мне жаль вас.
Наполеон (который уже взял было из пачки верхнюю бума-, гу, кладет ее обратно). Жаль меня? Почему?