Из вашего он вышел вертограда
И душу лучшим заливал вином,
Так неужель и выпивохе надо
Еще с игольным мучиться ушком!
Отличный лучник, пьяница притом,
Он и кувшин повсюду были пара.
Сеньоры добрые, впустите вечерком
Хмельную душу мастера Котара.
Частенько видел я, как, за ограду
Цепляясь, брел он сильно под хмельком.
Однажды шишку он набил – что надо!
Споткнувшись в лавке перед мясником.
Искать на этом свете и на том
Таких пьянчуг, что красного товара!
Впустите – слышите, как просит шепотком,
Хмельную душу мастера Котара.
Принц, не плевал он на пути земном,
Он все кричал: «Я гибну от пожара!»
Но жажду не могла залить вином
Душа земельная мастера Котара.
CXXVI
Затем я Мерлю[154] молодому
Желаю, чтоб моей казной
Занялся – тратить по-пустому
Досуг я не желаю свой.
Меняла с щедрою душой
Даст за экю по три реала,
Шесть медяков за золотой, –
Влюбленным скупость не пристала.
CXXVII
Попав в Париж как на свиданье,
Узнал я про своих сирот[155]:
Они растут и не бараньи
У них мозги. Ну, кто найдет
Других таких, кто вмиг поймет,
В чем заключается суть дела.
Их Монтилен[156] к себе не ждет,
Они соображают зрело.
CXXVIII
Учиться надо б их послать.
Есть мэтр Ришье[157] – учись, ребята!
Но как глагол «даю» спрягать
Им по грамматике Донато[158]?
Вот распевать бы «Ave, злато»[159],
Как будто бы Марию чтут,
И жить привольно и богато,
Не так, как клирики живут.
CXXIX
Что-что, а этот стих им ведом!
Но, забегая наперед,
Скажу, постичь величье Credo[160]
Им разума недостает.
И, чтоб набить ребятам рот,
Свой плащ порву я на две части[161],
Куплю пирожные и мед –
Мальчишки обожают сласти.
СХХХ
Чего б ни стоила их порка[162],
Желаю лучших им манер:
Разглажена любая сборка,
Перо на шляпе, кавалер
Так изогнется, например:
«Пардон! Ну что вы! Ничего-с!»
Толкует люд: «Из высших сфер,
Видать. Откуда что взялось».
СХХХI
Прекрасных, стройных, как тростинки,
Двух певчих[163], – им желал бы рая, –
Что распевают под сурдинку,
Я никогда не забываю.
Я, отблеск золота сжимая
В горсти, корысть свою отверг
И точно в срок им возвращаю
Долг, после дождичка в четверг.
СХХХII
Они пируют и гарцуют –
Мне это сердце веселит,
А тридцать – сорок лет минует,
И все иной воспримет вид.
Все будет так, как Бог велит.
И кто обидеть без причины
Их норовит, пусть затвердит,
Что из детей растут мужчины.
CXXXIII
«Осьмнадцать клириков» коллеж[164] –
Я их устрою в бурсаки.
Захочешь, так не пей, не ешь,
Спи, как зимою спят сурки.
Очнувшись от такой тоски,
Проспавши юность, возраст милый,
Окажутся, как старики,
Почти перед своей могилой.
CXXXIV
Я при раздаче бенефиций[165]
За них прошенье б написал,
Пусть их радетель обратится
Иль тот, кто за уши их драл.
Никто б вопрос не задавал:
С чего так хлопочу за них,
Узнав: с тех пор я весел стал,
Как матерей не вижу их.
CXXXV
Затем дарю Мишо Кольду[166],
А вместе с ним Шарло Тарану
Сто су (Вопрос: где их найду?
Ответ: падут, как с неба манна),
Сапожек пару из сафьяна –
Что обсоюзка, что опушка! –
Чтоб обратить вниманье Жанны
Или другой какой подружки.
CXXXVI
Затем сеньору де Гриньи[167]
(Бисетром он уже владеет)
Дарю я башню де Байи[168].
Пусть все, что сгнило, что ржавеет,
Заменит он – не пожалеет.
А денег на ремонт такой
Достанет где и как сумеет, –
А у меня кошель пустой.
CXXXVII
Тибо, конечно, де ла Гарду[169]…
Тибо? Ошибся, он ведь Жан.
Что дать, не обратясь к ломбарду
(Я год платил, а он был пьян, –
Лишь Бог рассеял сей дурман), –
Ему «Бочоночек»[170] с подносом.
Женевуа[171], он – старикан
И как питух не вышел носом.
CXXXVIII
Мэтр Басанье[172], мастак великий
Судейских дел, не для борделя
Ему корзиночку гвоздики,
А вместе с ним и для Рюэля[173],
Мотена Жана[174] и Рознеля[175] –
Пусть в сердце обретут опору
И служат ревностней от зелья
Слуге святого Христофора[176].
вернуться
Жермен де Мерль был скупым и жуликоватым менялой, к тому же; ко времени написания «Завещания» глубоким стариком; Вийон иронизирует, обещая ему любовные утехи.
вернуться
Сироты – Вийон именует так ростовщиков.
вернуться
Монтилен (Матюрен) – монашеский орден, основанный в 1198 году. Св. Матюрен считался попечителем душевнобольных, и душевнобольные числились, насколько это было возможно, на попечении ордена.
вернуться
Мэтр Ришье возглавлял одну из лучших парижских начальных школ.
вернуться
Грамматика Доната – латинская грамматика, названная так по имени ее автора Элия Доната (IV век). Но «донат» на латыни также – «дает»: Вийон иронизирует над «сиротами».
вернуться
Credo – «верую», начало молитвы (хотя то же слово означает и «даю в кредит»).
вернуться
Свой плащ порву я на две части – Св. Мартин (IV век) отдал нищему половину своего плаща.
вернуться
Чего б ни стоила их порка – за порку во время обучения, как за его непременную часть, родители обучающихся должны были доплачивать.
вернуться
Двое певчих – Гийом Котен и Тибо де Витри (см. коммент. к строфе XXVIII «Предуказанья»).
вернуться
Коллеж «Осьмнадцати клириков» не входил в Парижский университет, а потому был чрезвычайно беден. Поскольку он помещался в здании больницы для духовенства, едва ли Вийон на самом деле сулит Котену и Витри «много здоровья».
вернуться
Бенефиция – церковная должность, приносящая доход.
вернуться
Мишо Кольду (1408–1479) и Шарло Таран (? – ок. 1464) – богатые парижские буржуа, едва ли нуждавшиеся в ста су, которые сулит им Вийон.
вернуться
Сеньор де Гриньи – см. коммент. к строфе XVIII «Предуказанья».
вернуться
Башня де Байи – такие же руины, как и замок Бисетр, который Вийон подарил этому герою прежде.
вернуться
Тибо (или Жан) де ла Гард – см. коммент. к строфе XXXIII «Предуказанья». Вийон путает имена «Жан» и «Тибо», ибо оба в равной мере годятся как эвфемизм рогоносца.
вернуться
«Бочоночек» – популярная в Париже таверна, в которой регулярно пьянствовал Жан де ла Гард.
вернуться
Женевуа – стряпчий, собутыльник де ла Гарда.
вернуться
Мэтр Басанье – см. коммент. к строфе XX «Предуказанья».
вернуться
Жан Мотен – см. коммент. к строфе XX «Предуказанья».
вернуться
Николя де Рознель был защитником Робера д'Эстутвиля, парижского прево, когда ректор Парижского университета возбудил против него дело.
вернуться
Слуга святого Христофора – непосредственно прево д'Эстутвиль.
Св. Христофор считался защитником от внезапной смерти, может быть, поэтому прево почитал его своим защитником.