CXXXIX
Ему же самому балладу
Для дамы, что прекрасней всех[177];
Амур принес ее в награду,
Когда средь рыцарских потех
Он, сняв доспехи, без помех
В Самюре всех опередил.
Столь ослепительный успех
Имели Гектор иль Троил.
Баллада для Робера д'Эстутвиля[178]
Аврора смотрит: сокол обиходный
Меж облаков, свершая круг, парит.
Беспечно жаворонок час восходный,
Резвясь, приветной песней веселит.
Упавши, сокол птицу закогтит.
Амур один так метко бьет стрелою,
Заранее внеся нас в свой рескрипт,
А посему быть вместе нам с тобою.
Души моей ты дамой благородной
Единожды назначенная быть!
Лавр да укроет нас правоугодный,
Олива горечь нам поможет смыть.
Разумно ли обычаи не чтить,
Ежели шел их верною стезею?
Заветов древних не переменить,
А посему быть вместе нам с тобою.
И я страдаю горечью бесплодной,
Какой судьба посмела уязвить.
Но верю я, что ветерок свободный
Развеет дым, не будет боль чадить.
Свое же семя как могу забыть.
И плод невинный, схожий так со мною!
Мне Бог предрек то поле бороздить,
А посему быть вместе нам с тобою.
Принцесса, вновь хочу я повторить:
Нам не делить сердца – свое, чужое.
Ты тоже можешь это подтвердить,
А посему быть вместе нам с тобою.
CXL
Пердрье, ни Франсуа, ни Жана[179],
Не осчастливлю нипочем,
Поскольку я и сам не стану,
Как им хотелось, богачом.
Был Франсуа моим дружком.
Но, будто бы играя в жмурки,
Злым, словно пламя, языком
Он и меня ославил в Бурге.
CXLI
Рецепт готовить фрикасе
Тайван[180] мне не помог найти,
Хоть просмотрел я книги все,
Макер[181] же, Бог его прости,
Что жарил дьявола в шерсти,
Чтоб пахнул тот отменно скверно,
Мне тут же дал. Любой прочти –
Я излагаю достоверно.
Смолу, селитру, арсеник сернистый
С расплавленным, клокочущим свинцом,
Что даже камень делает мучнистым,
Перемешать и сдобрить все притом
И щелоком, и желтым мышьяком,
Залить водой, в которой зад вонючий
Мыл прокаженный, заживо гниючий,
Добавить кровь дракона, пот сквалыг
И желчи волчьей, лисьей и барсучьей, –
Так жарится завистников язык.
В густой слюне, исторгнутой нечистым,
Беззубым, черным, пакостным котом,
Забывшим, что когда-то был пушистым,
Или больным водобоязнью псом,
Иль загнанным до смерти лошаком.
А можно в жиже, смрадной и тягучей,
Где долго возлежал кабан шатучий,
Вспухающий, как мерзостный гнойник,
От нечисти ползучей и летучей, –
Так жарится завистников язык.
В растворе сулемы, отраве истой,
Хлебнув которой, миг не проживем,
В той жидкости, зловеще кровянистой.
Что у цирюльника в тазу большом,
Позеленев, начнет чернеть потом;
В лоханях, где лежат пеленки кучей,
Чтоб отстирать с них детский кал липучий,
В горшках, что служат девкам как нужник
По всем борделям, где я гость бегучий, –
Так жарится завистников язык.
Любезный принц, и добрый, и могучий,
К подобным яствам явно не привык,
И не пытайся, сам себя не мучай,
Но с поросенком, прикажи на случай,
Зажарят пусть завистников язык.
CXLII
Балладу «Спор с Готье» гурману
Андрэ Куро[183] я посылаю,
А вот к высокому тирану[184]
Вопросов я не обращаю.
С ним ссорясь, – истина святая!–
Я ничего не изменю[185].
Когда живешь в домишке с краю,
Не попадешься в западню.
CXLIII
Готье же не боюсь нимало[186],
Ведь нам обоим не даны
Ни капиталы, ни вассалы,
Мы одинаково бедны.
Но он твердит, что мы должны
Довольны быть зимой и летом,
Мне ж бедность хуже сатаны.
Кто прав? Поговорим об этом.
Баллада
вернуться
Дама, что прекрасней всех – Амбруаза де Лорэ, жена д'Эстутвиля, о них см. в предисловии. В акростихе последующей баллады запечатлено ее имя.
вернуться
Об этой, возможно, самой ранней из известных нам баллад Вийона и о причинах ее включения в «Завещание» см. предисловие к нашему изданию.
вернуться
Жан и Франсуа Пердрье – сыновья известного парижского менялы.
вернуться
Тайван – «Большой праус» – прозвище знаменитого повара французских королей Гийома Тиреля (1326–1398), автора книги кулинарных рецептов.
вернуться
Макер – нарицательное имя для скверного повара, известное в литературе с начала XIV века.
вернуться
Вийон вновь пишет парафразу на Эсташа Дешана (среди тысячи с лишним баллад которого есть и «Баллада против злоязычных»).
вернуться
Андрэ Куро – представитель короля Рене Анжуйского в Париже, поддерживавший Вийона и, видимо, предполагавший сделать Вийона придворным поэтом в Анжу; идея, однако, потерпела крах, и Вийон обиделся на своего несостоявшегося короля-мецената.
вернуться
С ним ссорясь, – истина святая! – / Я ничего не изменю – «Не ссорься с человеком сильным, чтобы когда-нибудь не впасть в его руки (Книга Премудрости Иисуса, Сына Сирахова, 8, I).
вернуться
Готье же не боюсь нимало… – Вийон имеет в виду небольшую поэму Филиппа де Витри (1291 – 1360) «Франк Готье», где прославляется безмятежная жизнь поселянина Готье и его подруги Елены, блаженствующих на лоне природы.