Баллада-восхваление парижского Суда с просьбой предоставить три дня отсрочки на сборы перед изгнанием (перевод Ф. Мендельсона)
Пять чувств моих, проснитесь: чуткость кожи,
И уши, и глаза, и нос, и рот;
Все члены встрепенитесь в сладкой дрожи:
Высокий Суд хвалы высокой ждет!
Кричите громче, хором и вразброд:
«Хвала Суду! Нас, правда, зря терзали,
Но все-таки в петлю мы не попали!..»
Нет, мало слов! Я все обдумал здраво:
Прославлю речью бедною едва ли
Суд милостивый, и святой, и правый.
Прославь же, сердце, Суд, что мог быть строже,
Излей слезами умиленья мед!
Пусть катятся по исхудалой роже,
Смывая грязь тюремную и пот,
Следы обид, страданий и забот.
Французы, иноземцы – все дрожали,
Взирая на судебные скрижали,
Но в мире справедливей нет державы, –
Здесь многие раз навсегда познали
Суд милостивый, и святой, и правый.
А вы что, зубы? Вам молчать негоже!
Пусть челюсть лязгает и как орган поет
Хвалы Суду, и селезенка тоже,
И печень с легкими вступают в свой черед,
Пусть колоколом вторит им живот,
Все тело грешное, – его вначале
Отмыть бы надо, чтоб не принимали
Меня за кабана в трясине ржавой, –
А впрочем, пусть восхвалит без печали
Суд милостивый, и святой, и правый.
Принц, если б мне три дня отсрочки дали,
Чтоб мне свои в изгнанье подсобрали
Харчей, деньжишек для дорожной справы,
Я б вспоминал, уйдя в чужие дали,
Суд милостивый, и святой, и правый.
Баллада-восхваление парламентского суда (перевод Ю. Корнеева)
Вы, обонянье, осязанье, зренье,
И вкус, и слух — пять чувств моих сполна,
Проснитесь и воздайте восхваленье
Высокому суду, кем смягчена
Та кара, что была нам суждена.
Парламент, хоть язык не в состоянье
Воспеть как след твое благодеянье,
Я славить буду всюду велегласно,
Покуда длю еще существованье,
Суд милосердный, правый, беспристрастный.
Излей же, сердце, слезы умиленья,
Стань той скалой, отколь изведена[309]
Евреям средь пустыни в утешенье
Вода пророком в оны времена,
И что, как вся французская страна,
Сей символ права и Небес даянье,
Оплот и украшенье мирозданья,
Что служит иноземцам ежечасно
Образчиком законопослушанья,
Суд милосердный, правый, беспристрастный.
Немотствовать, уста, грешно в смущенье,
Молчать ты, глотка, тоже не должна.
Не время печься вам о насыщенье —
Да будет ваша песнь везде слышна,
Да заглушит колокола она!
Все естество мое, живот, дыханье
И тело страховидности кабаньей,
Привыкшее в грязи валяться праздно,
Хвалите дружно людям в назиданье
Суд милосердный, правый, беспристрастный.
Принц, мне б три дня отсрочки для прощанья
С друзьями, чтоб у них на пропитанье
Успел достать деньжонок я, злосчастный,
И лихом я не помяну в изгнанье
Суд милосердный, правый, беспристрастный.
Баллада-обращение к тюремному сторожу Гарнье после того, как Вийон добился отмены смертного приговора (перевод Ф. Мендельсона)
Ты что, Гарнье, глядишь так хмуро?
Я прав был, написав прошенье?
Ведь даже зверь, спасая шкуру,
Из сети рвется в исступленье!
А мне такое песнопенье
Пропели, что ни сесть ни встать, –
Святой бы вышел из терпенья!
Скажи-ка, мог ли я молчать?
За то, что в честность верил сдуру,
Я осужден без преступленья.
Ты понимаешь процедуру
Такого судоговоренья?
Раз ты бедняк и, без сомненья,
Капету-мяснику не зять, –
Не жди от судий сожаленья!
Скажи-ка, мог ли я молчать?
Ты думал, раз ношу тонзуру,
Я сдамся без сопротивленья
И голову склоню понуро?
Увы, утратил я смиренье!
Когда судебное решенье
Писец прочел, сломав печать:
«Повесить, мол, без промедленья», –
Скажи-ка, мог ли я молчать?
Принц, если бы молчал, как пень, я,
Давно бы, Клотарю под стать,
Бродил в аду бесплотной тенью, –
Скажи-ка, мог ли я молчать?
Баллада об апелляции, или Вопрос привратнику тюрьмы Шатле (перевод Ю. Корнеева)
Гарнье, ну что тебя гнетет?
Не апелляция моя ли?
Но даже зверь плененный рвет
Сеть, коею его поймали.
Меня же так к стене прижали,
Что удержаться от проклятья
Святой — и тот бы смог едва ли.
Неужто должен был молчать я?
вернуться
309
...скалой, отколь изведена... — в Библии (Чис., 20, 9-//) рассказывается, что, когда евреев, скитавшихся по пустыне, мучила жажда, Моисей ударил жезлом в скалу и извел из нее воду.