Айзеку Ли
1829 пер. Р. Дубровкина
Добро свершилось или зло,
Бог весть, но это ремесло
Я посчитал своим уделом,
Служа ему душой и телом.
К ручью…
1829 пер. В. Брюсова
Живой ручей! как ясен ты,
Твой бег лучами вышит,
Твой блеск — эмблема красоты,
Души, открытой тайнам чувств,
Привольной прихоти искусств,
Чем дочь Альберто дышит.
Когда она глядит в тебя,
Дрожишь ты, многоводен,
И, детский лик волной дробя,
Со мной, ручей, ты сходен;
Как ты, вбираю я в себя
Ее черты глубоко,
И я, как ты, дрожу, дробя
Души — взыскующее око!
К…
1829 пер. М. Квятковской
Твои уста — твоя простая
Мелодия певучих слов —
Цветущий куст, где птичья стая
Среди моих щебечет снов;
Глаза, твои глаза — светила
Моей души — льют свет живой,
Как будто звезды на могилу,
На омертвелый разум мой;
Твоя душа! — И неизменный
Мой сон в ночи и на заре —
О правде вечной и бесценной
И всем доступной мишуре.
Романс
1829 пер. Ю. Корнеева
О, пестрый мой Романс, нередко,
Вспорхнув у озера на ветку,
Глаза ты сонно закрывал,
Качался, головой кивал,
Тихонько что-то напевал,
И я, малыш, у попугая
Учился азбуке родной,
В зеленой чаще залегая
И наблюдая день-деньской
Недетским взглядом за тобой.
Но время, этот кондор вечный,
Мне громовым полетом лет
Несет такую бурю бед,
Что тешиться мечтой беспечной
Сил у меня сегодня нет.
Но от нее, коль на мгновенье
Дано и мне отдохновенье,
Не откажусь я все равно:
В ней тот не видит преступленья,
Чье сердце, в лад струне, должно
Всегда дрожать от напряженья.
Страна фей
1829 пер. З. Морозкиной
Дым — лес, и дымом река,
И дымные облака.
Их контуры чуть видны
Сквозь слезы большой луны.
А лунам рождаться, зреть
И таять впредь и впредь…
Ночью странствуют они,
Длинна их вереница.
Дыханьем гасят звезд огни
Их призрачные лица.
Когда двенадцать ночи
Показывает диск,
Та, что прозрачней прочих,
Начинает спускаться вниз.
Все вниз
и вниз
и вниз…
Покров над горой навис
Окутал ее корону
Складками лег по склону
И накрыл в одно мгновенье
Все дворцы и все селенья,
Сколько есть их на просторе
Спрятал дикий лес и море,
Спрятал духов легкий сонм,
Спрятал все, что впало в сон,
Окутывая все это
Лабиринтом мягкого света.
И тогда — без сна, без сна! —
Их жажда сна.
Но едва встает заря,
Этот лунный покров
Поднимается, паря,
Став игрушкою ветров,
Все швыряющих вразброс,
Будь то даже альбатрос.
Луна для них с утра
Не служит, как вчера,
Покровом из тумана,
Что, может быть, и странно…
И радужною пылью
Все станет в небесах.
И ляжет этот прах
На трепетные крылья
Тех бабочек земли,
Что к небу вечно рвутся,
Чтобы затем вернуться
И умереть в пыли.