Большинство девушек закуривают сигареты; мужчины, число которых увеличилось из-за пришедших с опозданием, начинают собираться отдельно от них в углу. Один из них читает журнал «Студио». Адам закуривает трубку и, отойдя назад, с отвращением смотрит на свой рисунок.
Крупный план — рисунок Адама. Он очень неплох. В сущности, гораздо лучше всех остальных; один будет лучше в конце недели, но пока что он представляет собой измерения и геометрические фигуры. Автор его не имеет понятия, что натурщица отдыхает, — занят вычислением в уголке листа средней части ее тела.
Адам выходит к лестнице, на которой стоят женщины из нижней студии и едят принесенные в пакетах булочки. Возвращается обратно в студию.
Девушка, которой юный мистер Молтби давал указания, подходит к нему и смотрит на его рисунок.
— Как будто сделан с похмелья.
Именно эти слова юный мистер Молтби сказал о ее рисунке.
Натурщица вновь принимает свою позу с небольшими отличиями; бумажные пакеты убраны, трубки выколочены; многообещающий студент вычисляет площадь прямоугольника.
Сцена меняется.
Открывается интерьер, в котором продюсеры наконец-то сделали попытку удовлетворить социальные ожидания Гледис и Ады. Правда, там очень мало мрамора, нет лакеев в пудреных париках и бриджах, но все же есть несомненное великолепие в высоких комнатах, мебели Луиса Сейза, и здесь есть лакей. Молодой человек из Кембриджа оценивает доход этой семьи в шесть тысяч в год, догадка обоснованная, хотя и несколько щедрая. В глубине видна коллекция лиможского фарфора леди Розмари.
Наверху в своей спальне Имогена Квест звонит по телефону.
— Ада, какое замечательное кимоно.
Мисс Филбрик входит в верхнюю студию, где Адам наконец начинает проявлять какой-то интерес к своему рисунку.
— МИСТЕР ДАУЭР, МИСС КВЕСТ ХОЧЕТ ПОГОВОРИТЬ С ВАМИ ПО ТЕЛЕФОНУ. Я сказала ей, что по правилам студентам запрещается пользоваться телефоном за исключением обеденного часа. — Мисс Филбрик и старый мистер Молтби вечно ведут жалкую игру, делая вид, будто существует какой-то свод правил, который все обязаны соблюдать. — Но она говорит, это очень важно. Будьте добры, попросите своих друзей не звонить вам в утренние часы.
Адам кладет уголь и идет за ней в контору.
Над телефонным аппаратом висит уведомление, написанное печатными буквами, выводить которые бедная мисс Филбрик научилась в вечерней школе на Саутгемптон-роу:
«В рабочие часы студентам запрещается пользоваться телефоном».
— Доброе утро, Имогена.
…Да, вполне благополучно — только очень устал.
…Имогена, не могу — прежде всего у меня нет денег.
…Нет, и ты не можешь себе позволить. Да и все равно сегодня я ужинаю с леди Р. Тогда и можешь сказать мне, верно?
…Кто живет там?
…Не этот отвратительный Бэзил Хай?
…Да, пожалуй, он такой.
…Я иногда встречался с ним в Оксфорде.
…ЛАДНО, ЕСЛИ ТЫ УВЕРЕНА, ЧТО СМОЖЕШЬ РАСПЛАТИТЬСЯ, Я ПОЙДУ С ТОБОЙ НА ОБЕД.
…ПОЧЕМУ ТУДА? ТАМ УЖАСНО ДОРОГО.
…БИФШТЕКС ПО-ТАТАРСКИ — ЭТО ЧТО?
Голос с кембриджским акцентом объясняет:
— Это сырой фарш с оливками, каперсами и прочим.
…Дорогая, ты превратишься в оборотня.
…Мне бы понравилось.
…Да, кажется, становлюсь болезненно впечатлительным.
…Эгоистка. Пожалуйста, не опаздывай — у меня есть всего сорок пять минут.
…До свиданья, Имогена.
Мисс Филбрик слышит эту часть запретного разговора.
Адам возвращается в студию и проводит несколько жирных, невпечатляющих линий.
Он стирает их, но они грязно виднеются в порах бумаги. Разрывает рисунок; старый мистер Молтби протестует; юный мистер Молтби объясняет девушке строение ступни, не поднимая взгляда.
Адам принимается задругой рисунок.
Крупным планом рисунок Адама.
— Он думает о ней. — Непогрешимая Ада!
— Эти картины были бы намного убедительнее, если б брали хороших рисовальщиков делать рисунки за героя, тебе не кажется?
Браво, культурная буржуазия!
Повторение того же, что было в одиннадцать.
Многообещающий студент вычисляет соотношение двух кубов. Девушка, которая изучала строение ступни, подходит к нему и смотрит через его плечо; он сильно вздрагивает и сбивается со счета.