Сара честно старалась полюбить Пемберли. Как ей и предрекали, работа здесь была намного легче по сравнению с тем, к чему она привыкла в Лонгборне. Здесь не испытывали недостатка в рабочих руках: было кому бегать за водой, дровами и углем, стряпать, чистить и мыть. Шла неделя за неделей, а ей ни разу не попалось на глаза ведро для свиней, да и самих свиней тоже не было видно, хотя, конечно, они непременно имеются в любом хозяйстве, даже в таком, как Пемберли. В обязанности Сары входило лишь одно: забота о миссис Дарси, ее одежде и украшениях. Но совсем неожиданно это простое дело обернулось истинным подвигом Геракла.
Элизабет, наделенная природной красотой и очарованием, лишь до разумных пределов интересовалась собственной внешностью. Балы и праздники стоили того, чтобы наряжаться, но повседневным туалетам юная леди не придавала большого значения. Она, не задумываясь, выходила к семейному завтраку с замызганным подолом, раскрасневшимися щеками и лоснящимся носом, а собираясь на чай к соседям, могла беспечно надеть выцветшее платье, из которого выросла старшая сестра. Теперь, однако, к сидению перед туалетным столиком она относилась не менее серьезно и истово, чем к молитве.
— Так хорошо?
— Очень хорошо.
— Ты действительно так считаешь?
Сара убирала волосы молодой женщины перед выходом к завтраку, перевивая локоны лентой.
— Конечно. Даже намного лучше, чем просто хорошо. Вы выглядите прелестно.
Элизабет и не улыбнулась:
— Постарайся понять, Сара, я волнуюсь, потому что хочу в точности соответствовать его ожиданиям.
— Я уверена, что вы в этом преуспеете.
— Ты не понимаешь, Сара. Ты и впрямь ничего в этом не понимаешь.
Вечером, когда Сара вернулась в гардеробную миссис Дарси, чтобы снова причесать ее к ужину, она обнаружила там Энн — с ароматным маслом для волос и жемчугом. Сара оказалась не у дел. Конечно же, горничная мисс Дарси куда лучше разбиралась в современных модах — она-то за время службы успела не раз побывать в Бате, Лондоне и Рэмсгейте.
Поместье Пемберли было поистине восхитительно. С приближением Рождества мороз посеребрил землю и деревья, и красота пейзажа, наверное, утешала тех, кто мог погулять по лесу и собрать остролист для украшения каминов, плющ, которым увивали рамы картин, или омелу, чтобы развесить ее на канделябрах. Но что было до этой красоты Саре, обреченной все свое время проводить с шитьем в гардеробной миссис Дарси? Ей не доводилось даже выйти погулять. После утреннего одевания Сара передавала миссис Дарси с рук на руки Энн, та занималась ее волосами, а сама получала приказ отправляться в гардеробную и больше до самого ужина не встречала ни одной живой души.
Почти сразу же стало ясно, что здесь ей не доверят даже самого простого дела. Прибывали посылки с тканями, Сара разворачивала их, осматривала материю, проверяя, нет ли изъянов, вдыхала ароматы лондонских магазинов — экзотические, пряные, немного развратные — и снова раскладывала по коробкам. Ткани увозили в город, к портному, после чего Сара снова видела их уже в виде готового платья в шкафу. Ей поручали починку одежды да шитье нижнего белья. Работать приходилось с тончайшим белым батистом и шелком. Когда-то Саре казалось, что иметь дело с такими материями — сплошное удовольствие, а оказалось, что это не только кропотливый труд, от которого сводит пальцы и устают глаза, но и на редкость скучное занятие: мелкими стежками пришивать ленты и кружево, чинить отпоротые подолы, подрубать швы на сорочках и нижних юбках. Эта работа не требовала опыта и не доставляла ни малейшего удовлетворения. Часто девушка отвлекалась и, задумавшись, подолгу глядела в окно, на лужайки возле дома и раскинувшиеся вдали земли. Забыв о шитье на коленях, она сидела, уставив невидящий взгляд на заиндевелый парк, лесистые холмы и бескрайнее небо.
От легкой работы руки у нее стали мягкими и нежными. Часы тянулись томительно. Дни проходили за днями.