Весомая награда за труды легла Саре на ладонь, девушка сделала реверанс.
Элизабет одарила Сару ласковой улыбкой, поблескивая кольцами на пальцах, покуда Сара делала отметку в графе «Выплачено». Вот перо пошло вниз, выводя последний штрих, и тогда Сара заговорила:
— Мадам, позвольте мне…
С лица миссис Дарси не сходила спокойная улыбка.
— Слушаю, Сара.
— Мадам… я надеюсь, это не причинит вам больших неудобств, но я бы хотела на этом закончить.
— Закончить?
— Уволиться со службы.
— Но… — Улыбка застыла на лице миссис Дарси. — Почему?!
— Что-то не так, мадам? — Бдительная миссис Рейнольдс подошла поближе.
Миссис Дарси всплеснула руками:
— Она хочет уволиться!
Миссис Рейнольдс повернулась к Саре:
— К вам здесь плохо относились? Разве вам не выказывали всяческого расположения?
— Да, — ответила Сара. — Да, конечно, вы были очень добры ко мне, я так благодарна.
Миссис Дарси откинулась на спинку стула и покачала головой.
— Возможно, работа показалась чересчур тяжелой? — продолжала миссис Рейнольдс. — Разве вас слишком загружали? Не станете же вы отрицать, что вам предоставлены самые благоприятные условия, в каких вам не приходилось работать прежде и вряд ли когда доведется?
Сара закивала. Это правда, ничего не скажешь.
У миссис Дарси был удивленный и огорченный вид.
— Может, тебя пытаются вернуть назад, в Лонгборн? Матушка настаивает на твоем возвращении? Или миссис Хилл?
— Если бы вдруг такое случилось, они должны были бы вначале сообщить об этом вам, мадам.
— Может быть, ты, — при этой мысли лицо миссис Дарси омрачилось, она наклонилась вперед и понизила голос, как если бы речь шла о чем-то постыдном, — отчего-то несчастлива здесь? Ты… тоскуешь по дому?
— Да, — согласилась Сара, — так оно и есть.
Она выпросила у конюха кожаный ранец вместо старого деревянного сундучка, так что теперь нести свои пожитки стало куда легче. Бедный парень, узнав, что она увольняется, впал в безутешное горе, но был рад оказать ей услугу. Что-то невнятно бормоча, он протянул ей ранец, а Сара в знак благодарности поцеловала его в гладкую щеку.
Узкая тропинка начиналась за домом и поднималась к западной границе парка. Оттуда она карабкалась вверх через лесок, на дорогу для конных экипажей, а та вела дальше, за холмы, в направлении, которое, согласно общему мнению, считалось северо-западным. Сара собиралась идти по дороге от селения к селению, пока не доберется до Честера. Из Честера можно было дойти до Ланкастера, а оттуда к пескам, которые она намеревалась пересечь пешком и достичь северной части страны. Кучер семейства Бингли, только что вернувшийся из тех краев, поделился с ней этими крупицами знания. Правда, при этом он посматривал на Сару как на пациентку Бедлама[144]: будь девушка в здравом рассудке, она не отправилась бы бродяжничать, предпочтя безопасной и сытой жизни в Пемберли холод, неуют и одиночество большой дороги со всеми ее опасностями.
Оставшись в комнате одна, Сара примерила ранец с вещами. Без деревянного ящика, оттягивавшего руки, ноша показалась ей почти невесомой.
На дороге она, конечно, будет не одна. Там всегда ходят люди, особенно в расчетные дни, во время найма работников, когда по всей стране начинается поистине великое переселение народов. Ей повстречаются другие женщины и девушки, они пойдут все вместе, и так она, глядишь, доберется до самого конца своего пути.
Дверь в комнатушку открылась без стука, вошла миссис Рейнольдс:
— Госпожа желает еще раз переговорить с вами.
В комнате для завтрака миссис Дарси шила что-то крохотное и белое. Она отпустила миссис Рейнольдс, но не встала с одного из парных кресел у камина. Она была бледна и, казалось, взволнованна — руки теребили шитье, она взглянула на Сару, но тут же отвела глаза и что-то произнесла, но так тихо, что Сара не разобрала слов. Сара в нерешительности осталась там, где стояла, посреди узорчатого ковра, и лишь теперь увидела, к кому обращалась миссис Дарси: во втором кресле, напротив супруги, сидел мистер Дарси. Сара заметила его, только когда он нагнулся к жене и что-то промолвил в ответ, — прежде высокие подлокотники и спинка черного кресла полностью скрывали его. Мистер Дарси поднялся с кресла, словно ожившая статуя.
Сара съежилась. Его взгляд, впервые за все время задержавшийся на ней, заставил ее уменьшиться почти до размера солонки. Он стремительно подошел и остановился чуть-чуть ближе, чем надо бы. Сара с трудом преодолела искушение отстраниться немного, отступить в сторонку от нависшей над ней глыбы, чтобы лучше его видеть. Однако она не шевельнулась, только задрала голову. Глаза уперлись в его накрахмаленный галстук — здесь, в Пемберли, их прекрасно отбеливали, — а мистер Дарси принялся изучать ее с озадаченным, слегка раздраженным видом, как если бы она действительно была солонкой, предметом домашнего обихода, внезапно переставшим исполнять свое назначение и вынудившим его вынести по этому поводу свой вердикт.
144
Бедлам (Бетлемская королевская больница), изначально — монастырь братьев и сестер Звезды Вифлеема, основанный в 1247 году в Лондоне; с 1547 года — психиатрическая больница.