— Моя жена надеялась и в дальнейшем пользоваться вашими услугами.
Сара заговорила, обращаясь к галстуку:
— Мне очень жаль, сэр, что я не оправдала ее надежд.
— Я также рассчитывал, что вы останетесь при ней.
— Боюсь, я не смогу.
— Вы не сможете?
Сара кивнула.
— Разве я не добрый хозяин? А она, разве она не лучшая из хозяек?
— Я полагаю, вы очень добры, сэр. Вы оба.
— Прекрасно. В таком случае здравый смысл требует, чтобы вы остались.
— Нет.
Он склонился над ней:
— Это ваш окончательный ответ?
Сара распрямила плечи:
— Я уже говорила, сэр: я не могу остаться.
— Но ты нужна здесь. — Это вступила Элизабет, вставая и подходя к ним. Двигалась она медленно, без прежней легкости. Казалось, она как-то погрузнела и потяжелела. — Ты так хорошо обращаешься с детьми, Сара. Ты всегда возилась с моими сестрами, хотя сама была совсем девочкой.
Сара присмотрелась к рукоделию, которое Элизабет все еще сжимала в руке. Крошечная вещичка, чепчик для новорожденного. А ведь в последнее время, припомнила Сара, она не выносила от Элизабет салфеток для замачивания и стирки, вот уже несколько месяцев, как их не было, и Сара решила, что и эту заботу кому-то перепоручили. Но теперь-то сомнений не осталось: миссис Дарси ожидала первенца — юбка очерчивала округлившийся животик, полную грудь над корсажем испещрили голубые жилки. Ей предстояли первые роды, а значит, пришли и обычные страхи. В сердце Сары шевельнулось сочувствие, но…
— Мое присутствие вряд ли вам поможет, мисс.
Элизабет просто придется через это пройти, как приходится каждой роженице. А пережив роды однажды, она решится на это вновь, уже в полной мере представляя все ожидающие ее ужасы, а потом снова и снова, потому что таким мужчинам, как мистер Дарси, нужны сыновья.
Крепиться и молиться — вот все, что ей следует делать.
— Я не сумею вам помочь, мисс. Простите меня.
— Мадам, — поправил мистер Дарси.
— Мадам, простите.
— Следовательно, вы решились?
Сара осмелилась посмотреть в это большое прекрасное лицо, увидеть великолепные скулы и нос, блестящие глаза, гладко выбритую кожу вокруг красиво очерченных губ. Ее хозяин не иначе как вел свой род от расы великанов.
— Да, сэр.
— Вот как, — сказал он. — Я отказываюсь это понимать.
Отвернувшись от Сары, он обратился к жене:
— Я нахожу, что мы бессильны что-либо изменить. Если девушка хочет уйти, каким бы неумным ни казалось это решение, какая бы суровая и опасная жизнь ни ожидала ее, какой бы короткой она ни оказалась, она имеет право сделать свой выбор. Мы, в конце концов, в Англии, и она не невольница.
Элизабет подошла и крепко сжала Сарины руки, так и не выпустив из рук шитья. Иголка впилась Саре в кожу — когда хозяйка вновь примется за рукоделие, она заметит, возможно, что кончик иглы обагрен темной кровью.
— Но куда же ты пойдешь, Сара? Что может женщина одна, без поддержки?
— Трудиться, — ответила Сара, — я всегда смогу трудиться.
Она покинула Пемберли тихо, не привлекая внимания, с черного хода. С ранцем за плечами вышла по конюшенному двору на тропинку, ведущую на задворки дома и дальше, через парк. Пройдя вдоль реки и миновав куртины светлых нарциссов, начала карабкаться вверх сквозь заросли. Так она достигла границы парка, по каменным ступеням поднялась к ограде. Камни ступеней казались отполированными тысячей ног, шагавших по ним сотню лет.
Отсюда была хорошо видна дорожка, спускающаяся по открытому склону холма к конному пути. С этого же места, стоило лишь повернуть голову, еще был виден и Пемберли — молчаливый и сдержанный, дом глядел на нее глазами, посеребренными холодным весенним светом.
Сара подобрала подол юбки, переступила ограду и зашагала прочь, вниз по склону.