Мандельштам пользовался книгами из тогда богатой библиотеки Воронежского университета, бывал в Воронежском музее, обладавшем собранием античной керамики (из эвакуированного в годы Первой мировой войны в Воронеж музея Юрьевского университета). Из друзей навестить Мандельштама приезжали Ахматова и Э. Г. Герштейн.
Относительное благополучие прервалось осенью 1936 года, с началом новой волны репрессий. Работу больше не предоставляли, и Мандельштамы жили на деньги, собранные друзьями и знакомыми (особенно следует отметить отзывчивость и щедрость Б. Л. Пастернака). В последний воронежский год Мандельштамы обретают друга — Наталью Евгеньевну Штемпель, образ которой запечатлен в стихах 1937 года.
С декабря 1936 года и до самого отъезда из Воронежа в середине мая 1937 года у поэта длится небывалый по интенсивности творческий период, давший в числе шедевров «Стихи о неизвестном солдате». Зимой 1936/1937 года он пишет «Стихи о Сталине» — в тщетной, как оказалось позднее, попытке сохранить себе жизнь. Позже, в Москве, в конце 1937 года, он просил Н. Е. Штемпель эти стихи уничтожить (экземпляр был дан ей в Воронеже на сохранение), а в разговоре с Ахматовой назвал их, как уже упоминалось, обусловленными «болезнью»[34].
В мае 1937 года закончился срок ссылки. Мандельштамы возвращаются в Москву. Радость возвращения, встреч с друзьями омрачается новостью: их не прописывают, по закону о ссыльных им запрещено жить в Москве; в квартиру несколько раз является милиция. Из Москвы пришлось уехать. На лето Мандельштамы сняли комнату в Савелове, небольшом городке на берегу Волги, на зиму переехали в Калинин. Они часто приезжают в Москву: поэт стремится пробить дорогу своим стихам, прорваться к читателю, он без конца обращается в Союз писателей с требованием об издании книги стихов, об устройстве своего творческого вечера — безрезультатно. Мандельштам досаждал начальству, и эти обращения сыграли роковую роль в принятом тогда же решении о его «изоляции».
В. П. Ставский, ответственный секретарь Союза советских писателей, которому адресовались письма поэта, обратился с запиской к наркому внутренних дел Ежову с просьбой о «помощи» в «вопросе об О. Мандельштаме». Просьба от высокопоставленного лица была уважена, и 3 мая 1938 года поэт был арестован в санатории Союза писателей «Саматиха» (под Москвой).
Из Бутырской тюрьмы Мандельштам попадает в пересыльный лагерь № 3/10 под Владивостоком. Отсюда был путь на Колыму, но поэта, ослабленного физически и психически (по рассказам очевидцев, то было галлюцинаторное состояние, вызванное тюремным режимом, — подобное возникшему после заключения в 1934 году), задержала медицинская комиссия. 27 декабря 1938 года Мандельштам умер от болезни и истощения в больничном бараке пересыльного лагеря.
Поэт разделил судьбу своего поколения. Закончился его земной путь; началась посмертная жизнь — жизнь его стихов.
А. Г. Мец
Камень
* * *
* * *
* * *
* * *
34
Проницательный анализ «Стихов о Сталине» принадлежит С. С. Аверинцеву: «Это сумма мотивов сталинистской мифологии, каталогизируемая так, как можно было каталогизировать представления древних народов — например, ассирийцев или египтян, так часто служивших у Мандельштама метафорой тоталитарного мира. Каждый мотив доведен до нечеловеческой кристальности формы, как у египетского иероглифа, до завораживающей и пугающей абстрактности. Атмосфера жути нарастает от строфы к строфе. Снова и снова возникающие «бугры голов» — это страшно само по себе, по действию поэтической логики, объективно, вне всякой зависимости от того, точно ли передает вдова поэта его задумчивое бормотанье: «Почему, когда я думаю о нем, передо мной все головы — бугры голов? Что он делает с этими головами?» И все-таки работа над «Одой» не могла не быть помрачением ума и саморазрушением гения» (Аверинцев С. С. Указ. соч. С. 265–266).