Старик
Ты прав.
Твой беспокойный, странный нрав
Мне непонятен. Создал бог
Нас разно… Ты в любви не мог
Найти покоя… но любовь
Не благо высшее людей;
Нетерпеливо пышет кровь
В сердцах немыслящих детей…
Они лишь для себя живут;
Когда ж минует та пора,
Приличен мужу долгий труд
На славном поприще Добра.
Ты жил, скиталец молодой;
Ты жил; так стань же предо мной —
На сердце руку положи
И, не лукавствуя, скажи:
Какой ты подвиг совершил?
Какому богу ты служил?
Молодой человек
Когда бы кто-нибудь другой
Вопрос превыспренний такой
Мне предложил — ему в ответ
Я засмеялся бы… но нет!
Перед тобой раскрыта вся
Душа печальная моя.
Бывало, полный гордых дум,
Руководимый божеством
Каким-то, жизни вечный шум
Внимал я с тайным торжеством…
Я думал: там, в толпе людей,
Я волю дам душе моей;
Среди друзей, среди врагов,
Узнаю сам, кто я таков…
И за тобой, о мой народ,
Пойду я радостно вперед —
И загорится в сердце вновь
Святая, братская любовь.
Но что же! вдруг увидел я,
Что в целом мире для меня
Нет места; что я людям чужд;
Что нет у нас ни тех же нужд,
Ни тех же радостей; что мне
Они то страшны, то вполне
Непостижимы, то смешны…
И, потрясен до глубины
Души, взывал я к ним… но сам
Не верил собственным словам.
Я с ними сблизиться не мог…
И вновь один, среди тревог
Пустых, живу я с давних пор…
Старик
Ты произнес свой приговор.
Ты, как дитя, самолюбив,
Как женщина, нетерпелив,
И добродушно лишь собой
Ты занят; нет любви прямой
И нет возвышенных страстей
В душе мечтательной твоей.
Но вспомни: «там, в толпе людей»,
Встречал ты юношей живых,
Неговорливых и простых?
Встречал ты старцев и мужей,
Достойных, опытных вождей?
И, примиренный, наконец,
С судьбой, ты видел в них залог
Того, что ревностных сердец
Не покидает правый бог?
Молодой человек
Встречал я «старцев молодых»,
Людей прекрасных — и пустых;
Встречал я слабых добряков
И вздорных умников — толпой;
Встречал любезных остряков,
Довольных службой и судьбой,
И государственных людей,
Довольных важностью своей.
А вечный раб нужды, забот,
Спешил бессмысленный народ
На шумный, на постыдный торг…
Мечтал неопытный в тиши;
Но глупенький его восторг
Не веселил моей души;
Разочарованного стон
И бесполезен и смешон;
Но вдохновенный взгляд детей
И ненавистней и смешней.
И вот сограждане мои!
Старик, — вот юноши твои!
И всех пугает новизна,
Им недоступна красота…
И даже доблестным страшна
Насмешка праздного шута.
Нет! юношей не видел я…
Нет! нет! ты знаешь: жизнь моя
Прошла, как безотрадный сон…
Старик
Когда бы не был ты влюблен
В игру бесплодную мечты,
Когда бы в бога верил ты
И страстной, пламенной душой,
Неутомимой до конца,
Искал бы, как воды живой,
Блаженной близости творца,—
Тогда, быть может, на тебя,
Твою настойчивую страсть,
Твой дух ревнивый возлюбя,
Сошла б таинственная власть.
Внезапным ужасом гоним
И гневом праведным томим,
Ты стал бы, сумрачный, немой,
Пред легкомысленной толпой…
И первый крик души твоей
Смутил бы суетных детей…
Толпа не смеет не признать
Великой силы благодать,
И негодующий пророк
Карал бы слабость и порок —
Гремели б страстные слова,
И, как иссохшая трава,
Пылали б от твоих речей
Сердца холодные людей.
Но малодушный ты! Судьбе
Ты покорился без стыда…
Так что ж, скажи, могло тебе
Дать право гордого суда
Над миром? — Нет! не верю я;
Нет! оклеветана толпа
Тобой… но если речь твоя
Не ложь, достойная раба, —
Тогда — господь отцов моих!
Всесильный! посети же вновь
Детей забывчивых твоих…
Напрасна кроткая любовь —
Так посели ты в их сердцах
И трепет и великий страх —
Промчись живительной грозой
Над грешной, суетной землей!
Молодой человек
Не поминай его, старик…
Он так далек… Он так велик —
А мы так малы… Да притом
Он нас забыл давно… О нем
Твердили миру чудеса —
Теперь безмолвны небеса…
О, если бы пророк святой
Сказал мне: встань! иди за мной!
Клянусь, пошел бы я, томим
Великой радостью, за ним —
За ним — на гибель, на позор…
И пусть надменный приговор
Толпы рабов, толпы слепой
Гремит над ним и надо мной!
Но где пророки? О старик!
Тебе противен слабый крик
Души печальной и больной…
Ты презираешь глубоко
Мою тоску… Но, боже мой!
Ты думаешь, что так легко
С надеждами расстался я?
Что равнодушно сам себе
Сказал я: гибнет жизнь моя!
Что грудь усталая — к борьбе
Упрямо, долго не рвалась?
Что за соломинки сто раз
Я не хватался?.. Ах, о чем
Хлопочем мы? Взгляни кругом:
Спокойно, кротко спит земля;
Леса, широкие поля
Озарены — обагрены
Лучами влажными луны…
И вот — мне чудится: ко мне,
Подобно медленной волне,
Торжественно, как дальний звон
Колоколов, со всех сторон,
С недостижимых облаков
И с гор, живущих сотый век,
Несется плавно звучный зов:
Смирись, безумный человек!