– А я вот сейчас квасом разведу, – сказал Захар и, схватив чернильницу, проворно пошел в переднюю, а Обломов начал искать бумаги.
– [Вот] Да никак и бумаги-то нет! – говорил он сам с собой,
– А я вот сейчас квасом разведу, – сказал Захар и, схватив чернильницу, проворно пошел в переднюю, а Обломов начал искать бумаги.
– [Вот] Да никак и бумаги-то нет! – говорил он сам с собой,
147
– Да что это, Илья И‹льич›, за наказание: [какой] я христианин, [я не ядовитый] что ж вы ядовитым-то браните [долго ли до греха]? Мало ли как можно выбранить?
Он
– На этом разве можно писать? – спросил Обл‹омов›.
Захар с гримасой отвернулся и стороной смотрел на Обломова.
– Ну да нужды нет: подай сюда, я начерно напишу, а Алексеев ужо перепишет.
Илья Ильич сел к столу и быстро вывел: «Милостивый государь!»
– Какие скверные чернила,
«Квартира, которую я занимаю во втором этаже [Вашего] дома, который ныне переходит в Ваше владение, вполне соответствует моему образу жизни и приобретенной вследствие долго‹го› пребывания в сем доме привычке. Известясь ‹л. 44› через крепостного моего человека, Захара Трофимова, что Вы приказали сообщить [изъя‹вили›] [сообщили] мне, что занимаемая мною квартира…»
Обломов прочитал написанное и остановился.
148
– Нескладно, – сказал он, – тут два раза
Он [шептал] пошептал и зачеркнул одно слово,
– И не отвяжешься от этого другого «что»! – сказал он.
– Видел? – спросил он.
– Видел, – отвечал Захар, подбирая бумажки.
– Видел, так и не приставай больше с квартирой. А это что у тебя?
– А счеты-то?
– Ах ты, Господи! ты совсем измучаешь меня – ну, сколько тут, говори скорей?
– Да вот мяснику 86 рублей…
– Что ты! что ты! ты с ума сошел: одному мяснику [86 рублей: да где я де‹нег›] [такая куча денег] такую кучу денег?
– Не платили м‹еся›ца четыре, так и будет куча: вот она тут записана,
149
– Дай вам воли, – сказал Обл‹омов›, – так вы готовы на мильон говядины купить!
– Не я съел! – огрызнулся Захар.
– Нет! [ты] не ел!
– Что ж вы мне хлебом-то попрекаете! вот, смотрите! – и он совал ему счеты.
– Ну, еще кому? – говорил Илья Ил‹ьич›, отталкивая с досадой замасленные тетрадки.