Сергей оглянулся, не смотрит ли Василий, и осторожно взял деньги.
– Это вам спасибо.
– Спасибо вам, спасибо…– снова начала женщина и, взяв всё ещё не верящую в происходящее дочку за руку, поспешила с нею домой.
Сергей стал прятать скомканные деньги.
В этот момент Василий обернулся.
– Сергей, не отставай.
Взгляд Василия скользнул по деньгам, которые держал Сергей.
Сергей замялся.
Несколько секунд стояла напряжённая тишина.
Василий отвернулся и, низко опустив голову, пробурчал:
– Надеюсь, магазины здесь ещё работают.
– Н-да, Петь, кажется, ты был прав.
Павел поднял глаза и стал зачем-то пристально разглядывать потолок.
– Я же говорил, что человеческая сущность Василия начинает медленно, но верно проявлять себя.
– Как он мог разрешить Сергею взять деньги? – Павел вскочил с кресла и стал нервно расхаживать по кабинету. – Это же всё равно, что взять деньги самому!
– Ну, вообще-то на то тоже были свои причины: Василий был подавлен, он давно не ел, язва эта, в конце концов. Жизнь, люди виноваты…
– Ой, только не надо вот этого! Люди, жизнь, одни отговорки. Всё, Василий начал умирать.
– Не, ну пока ещё не начал…
– Это пока.
– Ну и что делать?
Павел прекратил ходить и снова сел в кресло.
– Что у нас там с Николаем Александровичем?
– А не рановато ли?
– Люди – некрофилы, они любят, ценят и понимают только мёртвых, а если человек умер на пике жизни, то любить его будут в два раза больше.
– Но он ещё недостаточно высоко поднялся, – заметил Пётр и пригладил бороду. – Сейчас его смерть может и вовсе ничего не изменить.
– Он уже известен, может, всё-таки сделают миф.
– Может быть.
Они оба задумались.
– Нет, – внезапно выпалил Павел. – Он ещё может подняться, пока что это только первые симптомы. Он ещё может вылечиться. Даже, скорее, это было просто недомогание, стресс, так сказать.
– В принципе да, но сейчас состояние Василия хоть скорее и положительное, но уж очень неустойчивое. Главное, чтобы в ближайшем будущем не было особых потрясений, тогда всё станет на свои места.
– Да, ты прав.
– Временное помешательство, если дальше всё будет в порядке, я думаю, это на нём не отразится.
– Но всё равно, перестраховаться не мешало бы.
– С Николаем Александровичем всё в порядке, – улыбнулся Пётр. – Он готов на всё. Он забыл о друзьях, о фирме, о деньгах, только одна цель – месть. Его уже не сломать, так что за него не стоит беспокоиться.
– Хоть это хорошо, – Павел замолчал и почесал нос. – Ну, так что с Василием делать будем?
– Я так думаю, что он просто оголодал, замёрз и ещё плюс стресс, в принципе, его можно понять.
– Да, понять можно.
– Главное, чтобы ничего такого не повторилось хотя бы в ближайшем месяце.
– Надеюсь, не повторится.
– Я тоже.
Остаток дня они просидели практически в полной тишине. Они думали, можно ли его понять, или это такое робкое начало конца. И, так ничего и не решив, как-то неуютно закончили рабочий день.
А в это время Василий с учениками сидел в небольшом кафе и медленно пил горячий чай. За окном шёл обильный снег.
– Надо возвращаться, – прервал тишину Василий.
– Куда? – не понял Иван.
– Пойдём обратно, как и шли. Посмотрим, как теперь люди живут, – Василий улыбнулся и сделал глоток чая. – Может, чем ещё поможем.
– Но зачем? – Иван отставил чашку. – Всё, что вы могли сделать, уже сделано.
– Всё сделать нельзя.
– Люди всё поняли, и, я думаю, не стоит теперь вмешиваться в их жизнь.
– Мало показать, где Солнце, надо ещё научить ему радоваться.
– Интересно, а как теперь будут жить мошенники, если людей перестали интересовать деньги?
– Мошенники всегда были, есть и будут, они-то что-нибудь придумают.
– Это точно, – поддакнул Иван.
– Главное, что люди изменились, пусть пока что меньшая часть, но через несколько лет всё будет по-другому.
– Почему вы так в этом уверены? – Сергей тоже допил чай.
– Зависть. Тот, кто ещё не понял, начнут завидовать новым людям, будут завидовать простоте и насыщенности их жизни, а зависть – главное чувство в развитии общества. Если человек не завидует, то он ни к чему не стремится, а значит, и не развивается.
Иван сделал удивлённое лицо.
– То есть вы хотите сказать, что зависть хорошее, благое чувство?
– Именно так. Развитие – благо, а двигатель развития – зависть.
– Красиво говорите, – покачал головой Сергей. – Всё можете обосновать, даже то, что чёрное – это белое, а белое – это чёрное.
– А нет никакого ни чёрного, ни белого, есть нечто, и как на это нечто посмотреть, так оно и будет. Что бы что-то оценить, нужна мера, эталон, а в чувствах нет никакой меры, значит, чувства нельзя оценить, нельзя сказать, хорошее оно или плохое, не с чем сравнивать.