Добавьте к этому сделанное в конце речи тов. Церетели предложение передать вопрос на рассмотрение местных земельных комитетов (конечно, выбранных всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием), – и вы получите цельную и определенную картину пролетарской позиции в земельном вопросе. Права помещиков на землю отрицаются. Способ преобразования определяется отчетливо: местные комитеты, это значит преобладание крестьянских интересов над помещичьими. Отчуждение без выкупа, это значит полное отстаивание интересов крестьян, непримиримая борьба с классовой корыстью помещиков.
Перейдем к трудовикам. Караваев не выдвинул принципа: «отчуждение без выкупа» с полной ясностью и определенностью. Представитель крестьян менее решительно предъявил требования народа к помещикам, чем представитель рабочих. Не было ясно выдвинуто требование передать вопрос местным комитетам, не был заявлен протест против затеи либералов (кадетов) запрятать обсуждение острого вопроса в комиссию, подальше от народа, подальше от света гласности, подальше от свободной критики. Но, несмотря на все эти недостатки речи трудовика, по сравнению с речью социал-демократа, мы все же должны признать, что трудовик защищал дело крестьян против помещиков. Трудовик раскрывал глаза народу на бедственное положение крестьянства. Он оспаривал выводы Ермолова и других защитников помещичьего класса, опровергающих необходимость расширения крестьянского землевладения. Он определял минимум крестьянской нужды в земле в 70 млн. дес. и разъяснял, что помещичьих, удельных и прочих земель для удовлетворения нужды крестьян есть более 70-ти млн. дес. Общий тон речи трудовика – повторяем, несмотря на подчеркнутые нами недостатки ее – был обращением к народу, стремлением раскрыть народу глаза…
Возьмем речь кадета Кутлера. Перед нами сразу открывается совсем иная картина. Чувствуется, что из лагеря вполне последовательных (с.-д.) или несколько колеблющихся (трудовики) защитников крестьян против помещиков мы попали в лагерь помещиков, которые понимают неизбежность «уступок», но прилагают все усилия, чтобы уступить поменьше.
Кутлер говорил о своем «согласии» с трудовиками, о своем «сочувствии» трудовикам только для того, чтобы позолотить пилюлю немедленных ограничений, урезок, сокращений, которые, дескать, необходимы в проекте трудовиков. Вся речь Кутлера полна всевозможных доводов против с.-д. и против трудовиков.
Чтобы не быть голословными, разберем речь Кутлера шаг за шагом.
Вступление. Книксен трудовикам. Кадет присоединяется к основной мысли, он горячо сочувствует… но… но… проект Трудовой группы «не ограничивается простой и ясной задачей помочь крестьянскому малоземелью. Он идет дальше, он стремится пересоздать в корне все существующие земельные правоотношения» (цитаты везде по отчету «Товарища»).
Итак – «сочувствие» мужику на словах, ограничение мужицких требований на деле. За мужика – на словах, за помещика – на деле.
И при этом еще Кутлер уверяет Думу, что трудовик не ограничивается простой и ясной задачей! Подумайте только, читатель: трудовик говорит прямо о 70 миллионах дес. земли. Их надо переместить из рук помещиков в руки крестьян. Это не «ясно», это не «просто»!!
Для «ясности» надо поговорить о трудовой норме, о потребительной норме, о норме наделения 1861 года. И г. Кутлер говорит, говорит, говорит. Потоком слов обо всех этих никчемных вопросах он забивает головы слушателей, чтобы получить вывод: «по-моему… недостает 30 млн. дес.» для доведения крестьянских наделов до нормы 1861 г., а эта норма еще ниже потребительной нормы. И только. И только по вопросу о размерах нужды и ее удовлетворения.
Но разве же это ответ о 70-ти миллионах? Ведь вы просто виляете, почтенный рыцарь «народной свободы», вы просто заговариваете зубы! Подлежат ли передаче крестьянам 70 млн. дес. земли или нет? Да или нет?
И, чтобы еще яснее показать сущность этих уверток, мы подкрепим ссылку трудовика итоговым выводом новейшей поземельной статистики. По обследованию 1905 года у частных лиц насчитано всего 101,7 млн. дес. земли. Из них 15,8 млн. у обществ и товариществ; 3,2 млн. дес. у владельцев, имеющих до 20 дес; 3,3 млн. дес. у владельцев, имеющих от 20 до 50 десятин; 79,4 млн. дес. у владельцев, имеющих свыше 50 десятин. Число этих последних владельцев равняется всего 133 898. Значит, на каждого из них приходится в среднем по 594 десятины. Допустим, что мы оставляем на каждого из этих господ по 50 десятин. Это составит 6,9 млн. дес. Вычитаем 6,9 млн. дес. из 79,4, – получаем свободных 72,5 млн. дес. помещичьей земли, не считая земель удельных, казенных, церковных, монастырских и пр.