Добавьте к этому, что оценку земли будут делать такие же помещичьи комитеты, – что на крестьян кадеты возлагают уже теперь (см. конец речи Кутлера) половину платежей за землю (другую половину заплатят тоже крестьяне, только в виде увеличившихся налогов!) – и вы убедитесь, что гг. кадеты мягко стелют, да жестко спать.
С.-д. и трудовики говорили в Думе за крестьян. Правые и кадеты – за помещиков. Это – факт, и никакие увертки и фразы не скроют его.
«Наше Эхо» № 1, 25 марта 1907 г.
Печатается по тексту газеты «Наше Эхо»
Основы сделки
Петербург, 21 марта 1907 г.
Положение существенно изменилось с тех пор, как три недели тому назад писалась передовая статья 14-го номера «Пролетария»[23]. Правительство и кадеты, черносотенное самодержавие и либерально-монархическая буржуазия сделали шаг навстречу друг другу и готовятся соединить свои руки, чтобы совместным усилием задушить революцию и вместо земли и воли бросить народу жалкую подачку, обрекающую его на полуголодное и полурабское состояние. Присмотримся ближе к создавшемуся положению.
Два вопроса тяжелым камнем лежат на сердце у черносотенного самодержавия, – бюджет и аграрный вопрос. Без утверждения бюджета Думой – нет кредита. Без того, чтобы как-нибудь хоть на время прикрыть зияющую язву земельного вопроса, нет надежды хотя бы на непродолжительное спокойствие. Разогнать Думу без бюджета и аграрного закона, ею одобренных, правительство не смеет. Оно боится разгона Думы и в то же время кричит о нем, приводя в движение весь черносотенный аппарат Союза русского народа, чтобы запугать робких и склонить к уступчивости колеблющихся. Оно хочет попробовать вырвать у Думы уступку, затыкая ей рот угрозой разгона. Ну, а потом видно будет, что делать с опозоренным, заплеванным и повергнутым в грязь «высоким» собранием. Отсюда просьбы утвердить бюджет, уверения, что министр финансов и не думает предлагать Гос. думе вопрос о разрешении займа. Отсюда же корректные речи г. Васильчикова о том, что правительство будет «охранять неприкосновенность тех граней, на которых соприкасаются» «интересы отдельных лиц, отдельных групп и отдельных сословий», но в то же время «сознает свою обязанность эту охрану простирать настолько, насколько намеченные грани совпадают с общими интересами государства. Там, где эти грани с этими интересами не совпадают, они должны быть передвинуты». В этих словах, особенно в подчеркнутом нами месте, несомненно содержится едва заметный кивок в сторону кадетов, легкий намек на некоторую мыслимость кадетского «принудительного отчуждения».
Что же отвечают на все эти с трудом уловимые авансы кадеты? О! они изо всех сил стараются неуловимое сделать уловимым, прикрытое таинственными намеками и недомолвками – открытым и договоренным до конца. И потому в свою очередь дают правительству несравненно большие авансы, раскрывают свою душу, хотя, по свойственной им осторожности, пока только наполовину и робко протягивают руку, чтобы получить снисходительно протянутый им указательный палец г. Столыпина. В номере от 18 марта кадетский лейб-орган «Речь» оповещает весь мир о том, что партия народной свободы заканчивает выработку нового аграрного законопроекта, который делает эту партию «наилучше вооруженной для делового обсуждения земельного вопроса», причем «при новой постановке вопроса гораздо более принято во внимание то, что принято называть реальным соотношением сил». На следующий день в заседании Думы депутат Кутлер произнес поистине «деловую» речь и ею несколько (хотя и далеко не вполне) приподнял ту вуаль, которой пока стыдливо прикрываются «реализм» и «деловой характер» нового плода законодательного творчества кадетской партии. Насколько можно было понять, деловитый реализм в данном случае сводится к тому, во-первых, что вместо «потребительной нормы» во многих местах крестьянам будет дано земли гораздо меньше, – «сколько окажется», как очень неясно выражается г. Кутлер. По-видимому, выходит так, что многие миллионы десятин помещичьей земли и при «принудительном отчуждении» могут свободно остаться неотчужденными. Это значит лишь несколько «передвинуть грани», как выражается г. Васильчиков. Вторая черта, характеризующая «реализм» нового законопроекта, изображается г. Кутлером в следующих выражениях: «земли, подлежащие отводу крестьянам», надо «отдать в окончательное крестьянское владение», так что «эти земли ни при каких условиях в будущем от них не будут отобраны», они будут «переданы крестьянам не во временное пользование, а в постоянное», причем нужно будет «ограничить только право отчуждения и залога». Все это опять очень близко подходит к возвещаемому устами г. Васильчикова «намерению» правительства «распространить блага, проистекающие от начал собственности, и на ту громадную территорию крестьянского землевладения, которая до сих пор этих благ была лишена». И, наконец, третий «деловой» признак нового аграрного кадетского законопроекта заслуживает особого внимания: прежде предполагали выкуп земли за счет казны, а теперь «известная часть расходов, предстоящих при земельной реформе, должна быть возмещена самими крестьянами примерно в половинном размере». Ну, чем же это отличается от того взноса крестьянами выкупных платежей в половинном размере, который был установлен правительством для 1906 года? Принципиальное согласие кадетского аграрного проекта с «предначертаниями» правительства выступает, таким образом, довольно ясно. Оно тем менее подлежит сомнению, что и кадетская принудительность отчуждения земли является фиктивной: кто же будет «принуждать» в кадетских земельных комитетах, когда они будут состоять наполовину из крестьян, наполовину из помещиков, а «примирять» их интересы будут чиновники? Сделка на мази. Недаром думский обозреватель «Речи» в номере от 20 марта замечает по поводу речи г. Васильчикова: «при такой постановке вопроса он переводится на почву деловую». А это ведь величайшая похвала в устах теперешних кадетов!