Ближайшие соседи Карвена — Феннеры, жившие за четверть мили от фермы — рассказывали еще более удивительные вещи о странных звуках, которые, как они утверждали, ночью доносились из сельского дома Карвена. Это были пронзительные вопли, говорили они, и какой-то сдавленный вой; им казалось подозрительным, что на ферму доставлялось по разным дорогам огромное количество всякой еды и одежды, так как трудно было вообразить, чтобы одинокий пожилой джентльмен и пара слуг могли съесть столько молока, мяса и хлеба и износить столько прочного шерстяного платья. Каждую неделю доставлялись новые припасы, а с ферм Кингстауна гнали целые стада скота. Тяжелое чувство внушало также большое каменное здание во дворе фермы, у которого вместо окон были узкие бойницы.
Бездельники, день и ночь шатающиеся по Большому Мосту, многое могли рассказать о городском доме Карвена, находящемся в Олни-Корт; не столько о красивом новом жилище отшельника, построенном в 1761 году, когда Карвену должно было исполниться сто лет, сколько о его первом доме, низеньком, со старинной мансардой, чердаком без окон, со стенами, обшитыми тесом; со странной настойчивостью Карвен проследил за тем, чтобы все бревна и доски были сожжены после сноса дома. Нужно сказать, что здесь было меньше тайн, чем на ферме, но постоянный свет в окнах в самое необычное время, несокрушимое молчание двух чернокожих, вывезенных неведомо откуда, которые были единственной прислугой в доме, внушавшее ужас неразборчивое бормотание невероятно старого француза-домоправителя, ни с чем не сообразное количество пищи, доставляемое, по свидетельству очевидцев, в дом, где проживало только четыре человека, странные и пугающие голоса, которые вели приглушенные споры в совершенно неподходящее для этого время, — все это, вместе со слухами, ходившими о ферме в Потуксете, заслужило этому месту недобрую славу.
В избранных кругах также не обходили вниманием дом Карвена; ибо, приехав в Провиденс, он постепенно проник в церковные и торговые сферы города, приобрел при этом самые приличные знакомства и, казалось, получал искреннее и неподдельное удовольствие от общения с этими людьми. Он был из хорошей семьи — Карвены из Салема пользовались широкой известностью в Новой Англии. В городе узнали, что Джозеф Карвен еще в ранней юности много путешествовал, некоторое время прожил в Англии и совершил по крайней мере две поездки на Восток; его речь, когда он удостаивал кого-нибудь разговором, могла бы исходить из уст образованного и изысканно воспитанного англичанина. Но по неизвестным причинам Карвен не любил общества. Никогда не проявляя явной невежливости к посетителям, он был чрезвычайно сдержан, словно воздвигая между ними и собой невидимую стену, так что они не решались сказать ему что-либо, опасаясь, что эти слова прозвучат пошло и бессмысленно.
В его поведении сквозило какое-то загадочное, презрительное высокомерие, словно он, общаясь с некими неведомыми и могучими существами, стал считать людей скучными и ничтожными. Когда доктор Чекли, знаменитый острослов, назначенный ректором в Королевскую Церковь[13], приехал в Провиденс из Бостона в 1733 году, он не упустил случая посетить человека, о котором так много слышал; но визит был весьма кратковременным, потому что он уловил некий мрачный подтекст в речах любезного хозяина. Однажды зимним вечером, когда Чарльз беседовал со своим отцом о Карвене, юноша сказал, что много дал бы, чтобы узнать, какие слова таинственного предка так поразили жизнерадостного ректора, что все составители мемуаров в один голос подтверждают нежелание доктора Чекли повторить хоть что-нибудь из услышанного. Добряк был поистине шокирован и с тех пор при одном упоминании имени Карвена вмиг лишался своей прославленной веселости.
Более определенной и ясной была причина, из-за которой другой, столь же остроумный и образованный человек, такого же почтенного происхождения, как доктор Чекли, избегал высокомерного отшельника. В 1746 году мистер Джон Мерритт, пожилой английский джентльмен, имеющий склонность к литературе и науке, приехал из Ньюпорта в Провиденс, который быстро затмил былую славу Ньюпорта, и построил красивый загородный дом на Перешейке, в месте, которое сейчас стало центром лучшего жилого района. Он жил как английский аристократ, окружив себя комфортом и роскошью, первым в городе стал держать коляску с ливрейным лакеем на запятках, и очень гордился своим телескопом, микроскопом и тщательно собранной библиотекой, состоящей из книг на английском и латинском языках. Услышав, что Карвен является владельцем лучшего собрания книг в городе, мистер Мерритт сразу же нанес ему визит, и был принят с гораздо большей сердечностью, чем кто-либо из прежних посетителей. Его восхищение огромной библиотекой хозяина дома, где на широких полках рядом с греческими, латинскими и английскими классиками стояла солидная батарея философских, математических, и прочих научных трактатов, в том числе труды Парацельса[14], Агриколы[15], Ван Хельмонта[16], Сильвиуса[17], Глаубера[18], Бойля[19], Берхааве[20], Бехера[21], Шталя[22], побудило Карвена предложить своему гостю посмотреть также ферму и лабораторию, куда он никого прежде не приглашал; и они тотчас же вместе отправились туда в коляске Мерритта.
14
Парацельс (наст, имя Филипп Аурсол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм) (1493-1541) — врач и естествоиспытатель, одним из первых подвергший критическому пересмотру идеи и методы древних врачевателей. Способствовал внедрению химических препаратов в медицину. Новые идеи Парацельса противостояли традиционной средневековой алхимии и в то же время были в значительной мере основаны на общих с ней принципах.
15
Агрикола (наст, имя Георг Бауэр) (1494-1555) — немецкий ученый. Его 12-томный трактат «О горном деле…» вплоть до XVIII века служил основным пособием по геологии, горному делу и металлургии. Яростно критикуя алхимию, он, однако, в последние годы жизни сам занялся поиском способов превращения неблагородных металлов в золото.
16
Ван-Хельмонт Иоганн Баптист (1577-1644) — фламандский ученый-химик, один из виднейших последователей Парацельса, придавший его идеям научное направление. На основании многочисленных экспериментов подтвердил принцип сохранения вещества, установил горючесть водорода, правда, не идентифицируя его как водород. Прославился своими якобы удачными опытами по получению алхимического золота.
17
Сильвиус Якобус (он же Жак Дюбуа) (1478-1555) — французский анатом. Одним из первых начал проводить анатомические исследования на человеческих трупах.
18
Глаубер Иоганн Рудольф (1604-1670) — немецкий химик и врач, рассматривал болезни как результат нарушения химического равновесия в организме и ставил задачу поиска химических средств их лечения. Впервые получил в чистом виде многие соли, в том числе названную по его имени глауберову соль.
19
Бойль Роберт (1627-1691) — английский химик и физик. Ввел в химию экспериментальный метод, положил начало химическому анализу и установил один из основных газовых законов (закон Бойля-Мариотта).
20
Берхааве (Бургав) Герман (1668-1738) — голландский врач и химик, основавший в Лейдене крупную клиническую школу и имевший учеников и последователей во всех странах Европы.
21
Бехер Иоганн Иоахим (1635-1682) — университетский профессор химии, лейб-медик у майнцского курфюрста; с помощью различных алхимических средств пытался найти так называемую «огненную материю».
22
Шталь Георг Эрнст (1659-1734) — немецкий химик и врач; сформулировал первую общую химическую теорию, впоследствии опровергнутую Антуаном Лавуазье.