Карл Густав (впоследствии Карл X).
Мария Элеонора, вдова Густава II Адольфа.
Эбба Браге.
Эбба Спарре.
Густав Горн.
Карл Густав Врангель.
Действие первое
Внутренность Ридарсгольмской церкви в Стокгольме. В глубине сцены направо гробница Густава Адольфа. По обеим сторонам авансцены открытые кулисы, изображающие арки. Тихие звуки органа перед поднятием занавеса. Аллертс, крестьянин и виноторговец пробираются справа. Аллертс показывает своим спутникам церковь.
Аллертс. А вот гробница великого Густава Адольфа… сегодня его память… Сейчас сюда прибудут с венками королева и весь двор.
Виноторговец. Небось, венков-то не меньше чем знамен!
Крестьянин. Да-а-а. Да.
Виноторговец. Купец Аллертс, нельзя ли нам подождать здесь прибытия королевы?
Аллертс. Можно, только отойдем к сторонке… Впрочем, вот мой приятель Хольм, он придворный портной и камердинер королевы, а быть может и будущий камергер.
Крестьянин. Иоганн Хольм!подумаешь, до кого только не снисходит королева!
Аллертс, пристально глядя на крестьянина. Смотри, осторожнее, Нильс — Эрсон!
Хольм входит, неся венок на подушке.
Аллертс. Хольм!
Хольм, вздрагивая. Купец Аллертс… Гм!
Аллертс. Нельзя ли нам постоять здесь и посмотреть на королеву?
Хольм сухо. Вам?
Аллертс. Да.
Хольм немного свысока. А кто это с вами?
Аллертс. Это виноторговец и содержатель гостиницы «Золотой мир», а это крестьянин из Вестероса.
Хольм равнодушно. Подите, встаньте вон туда! Старайтесь не быть на виду. Её Величество войдет слева.
Аллертс. Спасибо, Хольм. Виноторговцу и крестьянину. Ну, идемте! Они становятся за арку.
Хольм подымается к гробнице и кладет подушку у подножие. Звуки органа прекращаются.
Штейнберг входит справа, озирается, словно ища кого-то; он несет венок.
Аллертс виноторговцу и крестьянину. Антон Штейнберг — он спас королеву от смерти, вытащил ее из воды — любимец — блестящая будущность.
Виноторговец. Однако, дворянство-то не захотело принять его в свои ряды!
Клаус Тотт появляется с двумя венками; кладет меньший на гробницу Тоттов. Он бледен и расстроен.
Аллертс остальным. Клаус Тотт, сын Густава Адольфа Тотта из обедневшего рода… несчастный малый… плохая наследственность… племянник дочери Эрика ХIV.
Крестьянин. Эрика XIV?
Виноторговец. Не чета Георгу Перегону!
Аллертс. Тише вы!
Штейнберг, подходя к Тотту, вполголоса. Ну что, Тотт?
Тотт. Ну что, Штейнберг?
Штейнберг. Фон Штейнберг, позвольте вам заметить!
Тотт. Почему же я не фон Тотт?
Штейнберг безразлично. Не знаю.
Тотт. Таким дуракам, как Штейнберг всегда счастье!
Штейнберг. Я тут не при чём! Тотт так же может быть счастлив, если захочет.
Тотт. Я? счастлив? Может быть Штейнберг поможет мне вернуть последнюю тысячу дукатов, которую я проиграл сегодня ночью?
Штейнберг. Да, если Тотт придет сегодня вечером в «Золотой мир».
Тотт. Я там найду свои дукаты?
Штейнберг искренно. Там — нет, но я знаю как их раздобыть.
Тотт. Штейнберг, действительно, должно быть добрый человек!
Штейнберг. Ах, нет! — Совсем не то! — Все люди одинаковы…
Тотт. Штейнберг так думает? Неужели?
Штейнберг. Да, мой милый, конечно; но одно для меня несомненно — королева ангел!
Тотт. В первый раз слышу! Вчера я был в балете и заметил, что королева смотрит на меня, но этот взгляд был похож скорее на взгляд ястреба, чем голубя.
Штейнберг. Да, это её манера! У каждого своя манера, Тотт. Так значит вы придете сегодня в «Золотой мир?» Приходите, приходите, Тотт!
Тотт. Хорошо, приду…
Штейнберг. Вот и прекрасно!
Уайтлук, английский посланник, появляется без венка; осматривает церковь.
Аллертс остальным. Английский посланник… Приближенный Кромвеля… Содействовал казни Карла!.. Он сам проговорился…
Виноторговец. Здесь цареубийца!?
Крестьянин. Посмотрим на него!
Аллертс. Он заседал в парламенте, когда Кромвель разогнал его, запер здание и положил ключ от него в карман!.. Тише, вот они идут!
Бурдло и Пиментелли входят, тихо разговаривая.
Бурдло указывает лорнеткой на внутренность церкви своему спутнику Пиментелли, который мрачен и сосредоточен.
Аллертс остальным. Бурдло — французский врач — обезьяна королевы, смеется надо всем на свете… И тому же учит королеву… И Испанский посол Пиментелли — иезуит… Посмотрите, как зубоскалят оба… и без венков, конечно, потому что они католики!