– Да.
Иосиф тоже встал из-за стола.
– Спасибо.
– Не за что.
– Не ходи больше туда, тебе там нечего делать. И… почисти в курятнике.
Стояла тихая, тёмная ночь, как будто и не было никакой войны. Птички что-то мирно чирикали, где-то вдалеке завывала собака… На блокпосту все ещё спали, ну разве что за исключением часовых и дневального. Спал и майор Соломин, прямо в кабинете, накрывшись стареньким бушлатом.
Часовой вбежал неожиданно.
– Товарищ майор, товарищ майор!
Соломин вскочил, но, не услышав никакой стрельбы, сразу успокоился.
– Ну, чего ты орёшь?
Часовой показывал пальцем в направлении гаражей.
– Там…
– Отставить, рядовой! Докладывать по уставу!
– Товарищ майор, там Серё… младший сержант Конев…
– Не понял.
– Кажется, он убит.
– Чего?!
Соломин в миг проснулся и, взяв автомат, выскочил из кабинета.
– Вон там, за углом.
– Пили вчера?
– Никак нет, товарищ майор.
Соломин направился к гаражам.
– Я стою, смотрю: что-то пошевелилось, ну я подхожу…
Соломин зашёл за угол и едва не споткнулся о распростёртое тело.
– Твою мать! Зови врача,– Соломин нагнулся и пощупал пульс.– Нет, отставить.
– Он… мёртвый?
– Скорее всего.
Соломин повернул тело на спину.
– Да-а, с такой дыркой…
Соломин встал и тут же от стены, как раз на том уровне, где у него только что была голова, отлетели куски кирпича.
– На землю!
Солдат упал и, неуклюже сняв автомат с предохранителя, стал испуганно смотреть по сторонам.
– Что разлёгся?! Ползи!
Вторая пуля вошла в стену чуть выше спины майора.
Соломин нырнул за угол, и тут же ещё одна пуля срикошетила от стены.
– Вот козёл! Сука!
Соломин вскочил и, пробежав несколько метров, спрятался за полуразобранным уазиком.
На крик уже поднялись все солдаты и в одних трусах, но с автоматами наготове, выскочили из казармы.
– Товарищ майор!
– Куда?! Назад!
Солдаты в недоумении остановились.
– Бегом обратно в казарму! Ну!
Соломин огляделся и побежал следом.
Он вошёл и, ударив кулаком по тумбочке, уселся на первую попавшуюся кровать.
– Вот уроды, совсем обнаглели!
Вбежал запыхавшийся старлей Кривцев.
– Товарищ майор, с вами всё в порядке?
– Да.
– Хоро…
– Это что ж такое?
– Снайпер.
– Вижу, что не комбайнёр. Что у вас тут за безобразие? По своему же блокпосту пройти нельзя. Ну, я наведу здесь порядок, я им…– Соломин не находил больше слов и, ещё раз стукнув по тумбочке, замолчал.
Затянулась минута молчания.
Соломин закурил и, открыв спичечный коробок, положил его на колено.
– Конева убили.
– Точно?
– Точно.
Майор осмотрел окружающих.
– Я же говорил, ночью не выходить! Куда он попёрся?
– Покурить, наверное.
– Покурил! Дневальный!
– Я!
– Ты… Ладно, я с тобой ещё поговорю. Здесь война, а не учебка; здесь головой думать надо!
– Товарищ майор, да вы тоже… Ясно же, что снайпер офицера ждать будет.
– Ты меня поучи ещё!– Соломин на секунду замолчал.– Ладно, сглупил. Не, ну вы тоже хороши. Что этот подполковник тут делал? Мух бил? Пошевелиться уже нельзя!
– А что поделаешь? Здесь нужна хотя бы пара хороших снайперов, а где их взять? А так…
– Ладно, будут снайпера. Завтра же пришлют, никуда не денутся. А вообще-то, товарищ старший лейтенант, нужно не со снайперами бороться, а с их прикрытием. Без прикрытия они ничто, в одиночку в горах долго не проживёшь. Этот из Горного, да все они из Горного. Вот и нужно хотя бы раз облазить всё хорошенько, и дело с концом.
– Да наведывались мы, и не раз.
– Да неужели?
– Никакого толку. Ни автоматов, ни винтовок, ничего. Кого наказывать-то?
– Их. Они там все повязаны; накажи хоть одного, и все сразу заткнутся. Они понимают только силу, а вы против них улики ищете!– Соломин усмехнулся и потушил сигарету.– Надо же понимать.
– Ну, нельзя же первого встречного…
– Можно!
– Я…
– Даже не только можно, но и нужно. Парочка-другая в любом случае стоит тех ребят, которых у нас уже положили.
– Нас же всех под трибунал…
– Кто? Какой на хрен трибунал? Журналистов тут нет, начальство и само всё понимает; кому они жаловаться-то будут? А если и будут, что они докажут? Трудно, что ли, автомат ему в дом подсунуть и сказать, что убежать пытался?
– Но это же…
– Это жизни десятков наших людей, неужели они все не стоят жизни одного человека, который сам уже не знает, зачем живёт; которому жизнь уже самому не нужна.
– Ну не знаю.
– Это справедливо, это правильно.
– Это незаконно.
– Иногда закон надо придумывать самому.
– Это всё равно незаконно.