– Да не убивал я её!– Соломин всё ещё с трудом верил в происходящее; слишком уж неожиданно и нелепо было всё это.
– Вот это мы и должны будем с вами доказать.
– Да что хоть здесь доказывать? Какие там доказательства…
– В принципе, конечно, доказательства, мягко говоря, слабоваты.
– Вот именно.
– Это если они не найдут более веских улик, на основе вот этого,– он приподнял бумажку и снова положил ей на место,– вас никто не посадит.
– Не найдут, нечего находить.
– Надеюсь, надеюсь. Но вот это предвзятое отношение к вам…
– Какое ещё отношение?
– Ну…– Шипоклюев сделал характерный жест,– понимаете?
– Что я, алкаш?
– Ну, в общем да, а это…
– За то, что человек пьёт, ещё никого не посадили.
– Что верно, то верно, но, тем не менее, отношение к вам…
– Ну, какой же бред!– Майор взялся за голову.– Из-за каких-то несчастных отпечатков…
– Не горячитесь, Владимир Степанович, не так уж и страшно ваше положение, так что не стоит вдаваться в панику.
– Я и не паникую, я вообще спокоен как танк.
– Вот и хорошо, вот и ладненько,– Шипоклюев на секунду замолчал и почесал нос.– Ну что ж, вернёмся к делу.
– Угу.
– Мне бы установить некоторые детали.
– Давайте, устанавливайте,– Майор сел поудобнее.
Шипоклюев снова достал какую-то бумагу.
– Кто такой Борька?
– Мой друг, уже года четыре его знаю; как с войны вернулся.
– Его полное имя.
– Борис… Глебов, короче.
– Хо-ро-шо,– Шипоклюев записал фамилию.– Это он позвал вас делать балкон Тимофеевым?
– Да.
– Почему… Хотя, ладно. Он вам что-нибудь о них рассказывал?
– Да нет, в принципе.
– А конкретней?
– Да нет здесь ничего существенного.
– Но всё же.
– Ну, сказал, что семейство не из бедных, отец шишка какая-то, дочь в банке каком-то работает; ещё говорил, что вот мол, живут, зарплату точно в срок, как метроном, прям пятого…– Майор остановился.
– Он вам это сказал?
– Да. Да он так… Просто, между делом, разговор как-то…
– Откуда он это знает?
– Их соседка его хорошая знакомая, поговорить она любит, вот и сказала как-то, наверное.
Шипоклюев покачал головой.
– Вот это плохо. Не то чтобы совсем уж плохо, но всё равно лишний камень в ваш огород.
– Да я что-то и значения-то этому не придал.
– Это, кстати, хорошо, что вы вспомнили, а то на допросе сказал бы он… Получилось бы, что вы это утаили, понимаете?
– Да ничего я не утаивал, забыл, вот и всё.
– Верю, верю.
– Я и…
– Ну, ничего, ничего, это не смертельно.
– Да что здесь такого-то? Ну, сказал…
– Господин Соломин, вы недооцениваете; это говорит о том, что вы знали, когда у неё зарплата.
– Да я понимаю, но я же не убивал, так что это всё как были мелочи, так мелочи и остались.
– Ну ладно, хватит об этом. Да, кстати, с вашего позволения я следователю скажу, чтобы он не думал, что у нас тайны какие-то есть.
– Да говорите, мне-то что?
Шипоклюев кивнул и снова записал что-то на бумажке.
– Ну что ж, перейдём к следующему вопросу…
– Даниил Савельевич, разрешите?
– Входите, входите.
Антипов и Буров вошли, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Садитесь.
Сели.
– Зачем я вас вызвал, догадываетесь?
– По делу Тимофеевой?
– Именно.
– Пока что один подозреваемый, некто Соломин Владимир Степанович, бывший…
– Ну, в общих чертах я более или менее наслышан, вы что-нибудь новенькое мне расскажите.
Буров пожал плечами.
– Да нет ничего новенького, всё то же самое.
– Не, Слав, а что адвокат сказал?– вмешался Антипов.
– Ах да.
– Ну и что он сказал?
– Глебов, собутыльник Соломина, говорил ему, когда Тимофеева зарплату получает.
– Да?– Мирошкин был явно обрадован этой новостью.
Буров кивнул.
– Это хорошо, это ещё одно доказательство…
– Да какое ж это доказательство?– удивился Антипов.– Нет у нас нормальных доказательств, кроме отпечатков ни одной прямой улики, одни косвенные.
– Угу.
– А отпечатки он и правда мог…
– Антипов, ну ты его ещё оправдывать начни!
– Так у нас же…
– Что «у нас же»? Опять пусть гуляет?
– Но ведь это же всё бездоказательно, теоретически.
– Теоретически, теоретически, а практически…
– Да он это, он, у меня вот, например, даже сомнений никаких нет,– вставил своё Буров.
– Да, он знал, когда у Тимофеевой зарплата; да, у него нет алиби; да, он бывший военный; отпечатки ещё, но это же…
– Антипов, тебе не кажется, что многовато что-то этих твоих «да» для невиновного?
Антипов молчал.
– Дело-то огласку приобрело; меня журналисты достали уже, а вы его снова отпускать собираетесь? Пусть нас совсем с говном сожрут? И после этого вы хотите, чтобы нас уважали, боялись? С таким подходом, знаете ли…