76. Сверстанные листы корректуры двенадцатого тома пятого издания сочинений Толстого, хранящиеся в ГТМ и ГЛМ и восходящие непосредственно частью к утраченным, частью к сохранившимся гранкам корректур, описанных под №№ 74 и 75. Всего сохранилось: титульный лист (ГЛМ), 8 полных листов и 2 неполных листа с пагинацией 149—154 (ГЛМ), 233—248 (ГТМ), 249—280 (ГЛМ), 281—360 (ГТМ) и 361—390 (ГЛМ), заключающих в себе применительно к окончательному тексту текст глав I, II (без конца), XII (без начала), XIII—XIX, два последних абзаца XX главы, 345 часть главы XXI, главы XXII—XXXVII и XXXVIII (без конца). К словам XII главы «Я бросил всё дело и с отчаянием в сердце уехал в деревню» в сноске под строкой сделано обширное «Примечание читавшего» (А. М. Иванцова-Платонова). В тексте правка рукой Толстого, С. А. Толстой и, видимо, типографского корректора (последняя исключительно технического характера). Рукой Толстого и отчасти С. А. Толстой, помимо исправления корректурных ошибок и второстепенных изменений смыслового и стилистического характера, внесено большое количество таких исправлений, которые большей частью явно рассчитаны на то, чтобы уберечь статью от цензурного запрещения. Все исправления такого рода оговорены выше. На страницах следы типографского набора.
77. Сверстанные листы корректуры, хранящиеся в ГТМ и ГЛМ. Всего сохранилось 14 полных печатных листов и 2 неполных, страницы 249—280 (ГТМ) и 179—260, 249—264, 299—328, 377—392, 407—434, 297—312, 361—376, 461—468 (ГЛМ). На некоторых из них вверху первой страницы напечатано «Корректурные листы». Некоторые листы — дублетные. Данный материал заключает в себе бόльшую часть печатного текста. Текст данной корректуры непосредственно восходит к тексту корректуры, описанной под № 76. Часть листов — без всяких исправлений и пометок; на бόльшей же части листов — технические исправления рукой С. А. Толстой и ее же рукой — заглавия отдельных частей трактата, совпадающие с заглавиями текста, напечатанного в двенадцатой части пятого издания сочинений Толстого. Видимо, рукой же С. А. Толстой сделаны многочисленные зачеркивания ряда абзацев, отсутствующих и в указанном издании, а также большая часть «Примечаний читавшего» (Иванцова-Платонова). По этим корректурам, на большей части которых следы типографского набора, должен был печататься текст трактата в двенадцатой части пятого издания сочинений Толстого.
78 .23 разного формата листа и обрезка, хранящиеся в ГТМ и представляющие собой остатки частью автографов, частью исправленных рукой Толстого копий. Приурочению к определенному этапу работы этот материал не поддается. Существенных вариантов в себе не заключает.
79. Рукопись ГТМ на 4 несшитых и ненумерованных листах писчей бумаги, исписанных рукой неизвестной, без поправок рукой Толстого. Листы согнуты пополам по вертикали, и текст помещается лишь на левых сторонах страниц; правые — чистые; второй полулист последнего листа — весь чистый. Рукопись озаглавлена: «Типы городской бедноты (очерк)» и представляет собой сокращенное изложение глав I и II окончательного текста «Так что же нам делать?», видимо, предназначавшееся в виде отдельной статьи для какого-нибудь журнала. Это явствует из начального абзаца очерка:
Въ большихъ городахъ нищимъ запрещено просить подаянія, и потому городскіе нищіе не похожи на деревенскихъ. Я хотѣлъ бы набросать нѣсколько типовъ такихъ нищихъ, описанныхъ мною болѣе подробно въ другомъ сочиненіи, которое я не имѣлъ возможности напечатать.
Этот очерк, как самостоятельный, нигде напечатан не был, но он воспроизводит один из этапов работы Толстого над текстом «Так что же нам делать?», не засвидетельствованный однако в дошедших дo нас автографах, относящихся к трактату.
Помимо этого в ГТМ сохранился ряд рукописных, гектографированных и литографированных копий, воспроизводящих текст «Так что же нам делать?» полностью или частично. Для истории текста произведения они не имеют почти никакого значения, так как не авторизованы. Несколько особое место занимает копия из архива Г. А. Русанова, ныне принадлежащая ГТМ, написанная рукой неизвестной и заключающая в себе текст «Так что же нам делать?» целиком (переплетенная в кожу и коленкор тетрадь, 493 нумерованных страницы). Эта копия внушила особое доверие П. И. Бирюкову, признавшему ее наиболее авторитетной с точки зрения текстологической и взявшему ее зa единственную основу при издании «Так что же нам делать?» в редактированном им «Полном собрании сочинений Л. Н. Толстого» (М. 1913, изд. И. Д. Сытина). Насколько П. И. Бирюков был прав, придавая такое авторитетное значение этой копии, — об этом говорится в том месте, где речь идет об истории печатного текста «Так что же нам делать?»
Стр. 184, строка 22.«Рабочие», или, точнее, «работные» дома возникли в России во второй половине XVIII в. В них заключались для принудительных работ промышлявшие милостыней нищие, а также обитатели городского «дна», не имевшие определенной работы. В Москве «работный дом» был построен в 1836 г. в Б. Харитоньевском переулке, в усадьбе кн. Б. Н. Юсупова, по имени которого он и получил свое название. «Работные дома» просуществовали в России вплоть до Октябрьской революции, не меняя своих функций.
Стр. 186.Знаменитый в Москве Хитров рынок, славившийся как место пребывания и житья всякого деклассированного и уголовного люда, изобиловавший притонами и трактирами, в которых ютились воры, проститутки и просто выбитые из жизненной колеи завсегдатаи московского «дна», занимал обширный участок между улицей Солянкой и Покровским бульваром. Тут было несколько ночлежных домов, в том числе в Трехсвятительском переулке, теперь Б. Вузовском, № 6, бесплатный Ляпинский дом, упоминаемый Толстым и построенный владельцами суконной фабрики братьями М. И. и Н. И. Ляпиными. В первые годы Октябрьской революции Хитров рынок закрыт. О нем подробнее см. Гор-ев, «Характеристика экономических и бытовых условий жизни безработных («Standart of life» на Хитровом рынке в Москве)». — «Мир божий», 1899, №№ 10 и 11, и В. А. Гиляровский, «Москва и москвичи», М. 1926.
Стр. 190, строки 6— 7.Здесь речь идет о казни посредством гильотинирования некоего Франсуа Рише, которая имела место в Париже рано утром 6 апреля 1857 г. Толстой, совершая в этом году первое свое заграничное путешествие, как paз в это время жил зa границей и присутствовал на площади во время казни. В день казни он записал в своем Дневнике: «Больной, встал в 7 часов и поехал смотреть экзекуцию. Толстая, белая, здоровая шея и грудь, целовал Евангелие и потом — смерть, что за бессмыслица! Сильное и недаром прошедшее впечатление».
В гораздо более энергичных выражениях о впечатлении, произведенном на него казнью, Толстой говорит в своем письме к В. П. Боткину, написанном в тот же день. Подробнее об этом эпизоде в жизни Толстого см. во вступительной статье и в примечаниях В. Ф. Саводника к парижскому дневнику Толстого в книге «Лев Толстой. Неизданные художественные произведения», изд. «Федерация». М. 1928, стр. 284—287, 338—341.
Стр. 192, строки 24—25.Перепись в Москве происходила 23, 24 и 25 января 1882 г. Толстой принял в ней личное участие и привлек к ней своих сыновей и добровольцев-студентов. Чтобы заинтересовать москвичей делом переписи, он написал статью «О переписи в Москве», которую напечатал в № 19 газеты «Современные известия» от 20 января. Для своей работы по переписи Толстой избрал, как сам об этом говорит, один из самых ужасных притонов нищеты и разврата — т. н. «Ржановский дом», или «Ржановскую крепость». Дом этот, стоящий на углу Проточного и 1-го Смоленского переулка, 346 № 11/27, существует и поныне. Приблизительно до 1925—1926 г. в нем в большом количестве жили представители того же московского «дна», какие обитали тут и во время переписи 1882 г. Затем часть люда, ославившего Проточный и примыкающие к нему переулки, как один из самых небезопасных районов Москвы, была выселена из дома, часть занялась общественно-полезным трудом. О нравах и быте Проточного переулка и обитателей его домов еще в недавнее время — рассказывается в романе И. Эренбурга «В Проточном переулке», изд. «Зиф», М. 1927.
345
Они единственно и напечатаны, будучи отделены от предшествовавшей главы тремя рядами многоточий.
346
В 1880-х годах 1-й Смоленский переулок назывался Никольским. Никольским называет его и Толстой.