«Скорбный лист душевно-больных яснополянского госпиталя» в неполном виде сохранился в копии с поправками и приписками рукой Толстого. Хранится в АТБ, папка XXXIV. Согнутый пополам полулист писчей бумаги и одна четвертушка, исписанные с обеих сторон рукой переписчика — яснополянского учителя. Переписаны лишь №№ 1, 3, 4, 5, 7, 8, в которых сделаны, как сказано, поправки и приписки рукой Толстого. В той же папке на полулисте, исписанном на части первой страницы рукой С. А. Толстой, за исключением первых трех строк, написанных рукой Толстого, — вариант номера 10-го, обозначенного здесь цыфрой 11.
Второй полный список «Скорбного листа», написанный рукой Т. А. Кузминской на первых 18-ти страницах отдельной тетради, без следов руки Толстого, хранится в ГТМ, архив Т. А. Кузминской, папка 20. В той же тетради и той же рукой переписан вопрос: «Почему Устюша, Маша, Алена, Петр и пр....» В другой тетради и на отдельных листках, большей частью рукой Т. А. Кузминской, переписаны: «Все люди похожи на фрукты, ягоды или овощи» (Две совершенно совпадающие по тексту копии, подписанные именами Л. Н. Толстого и Т. А. Кузминской), «Старый хрен продолжает спрашивать», «Дьявол — не главный дьявол, а один из ординарных» («Сусойчик»), «Спрашивают: что ужаснее скотский падеж...» (две совпадающие по тексту копии).
Кроме того, на двух отдельных клочках рукой Т. А. Кузминской и другой рукой неизвестной написаны две копии стихотворения «При погоде при прекрасной». Обе копии не совпадают с автографом и друг с другом.
Вероятно, этим материалом исчерпывается всё или почти всё, написанное Толстым для «почтового ящика». В большей своей части он напечатан в книге И. Л. Толстого «Мои воспоминания», М. 1914, стр. 93—113, второе издание — М. 1933, стр. 93—110. Стихотворение «При погоде при прекрасной», кроме того, напечатано — по сводной редакции — П. И. Бирюковым во втором томе его «Биографии Л. Н. Толстого», издание 3-е, М. 1923, стр. 206. Сатирические заметки «из Апрельского номера русской старины» впервые опубликованы в издании «Лев Толстой. Неизданные тексты», стр. 29—30, и одновременно во втором издании книги И. Л. Толстого «Мои воспоминания», стр. 94—95. В настоящем издании сохранившееся в автографах печатаем по автографам, дошедшее до нас лишь в копиях — по копиям. Публикуя материал, сохранившийся лишь в копиях, в которых нет никаких следов руки самого Толстого, мы полагаемся на семейную традицию, подтверждающую в лице Т. А. Кузминской и И. Л. Толстого принадлежность публикуемых вещей Толстому. Не доверять этой традиции у нас нет оснований. Нет также оснований думать, чтобы копии в чем-нибудь существенно расходились с оригиналом. Судим так на основании сличения копий, дошедших до нас в нескольких случаях в двух экземплярах.
В стихотворении «При погоде при прекрасной» речь идет о Татьяне Андреевне Кузминской, свояченице Толстого, и о двух ее дочерях — Марии Александровне и Вере Александровне Кузминских. В копии, переписанной рукой Т. А. Кузминской, это стихотворение датируется 1883 годом.
Первое двустишье, посвященное Татьяне Андреевне Кузминской, намекает на ее горячность в спорах на религиозно-философские темы.
Во втором двустишьи речь идет о сладком пироге, называемом «анковским» по имени профессора-медика Н. Б. Анке, жена которого сообщила его рецепт матери С. А. Толстой и Т. А. Кузминской. «Анковский пирог» был традиционным угощеньем на всех праздничных и именинных обедах в семье Толстых и Кузминских. Т. А. Кузминская особенно его любила. О нем см. в «Моих воспоминаниях» И. Л. Толстого, изд. 2-е, стр. 56—57, и в книге Т. А. Кузминской «Моя жизнь дома и в Ясной поляне», часть третья, М., 1926, стр. 164.
Стихотворение «Поутру была как баба» посвящено дочери Толстого Татьяне Львовне. В связи с этим стихотворением С. А. Толстая пишет в своих воспоминаниях «Моя жизнь» (рукопись АТБ, т. I, стр. 438): «Писал и еще Лев Николаевич шуточное четырехстишье [ошибочно, вместо шестистишье. Н. Г.] на то, что все барышни завели себе огромные красные шляпы, а утром на работу одевались в русские платья, как наши крестьянки. Таня разыгрывала шарады в разных костюмах, и всякий непростой наряд приписывался влиянию света». И. Л. Толстой в примечании к слову «Капниста» пишет: «Таня в это время выезжала и часто бывала в доме гр. Капнист». («Мои воспоминания», стр. 109.)
Поводом для написания рассказа «Сусойчик», по словам И. Л. Толстого, была привычка Т. А. Кузминской посылать всех к чорту, когда она бывала почему-либо не в духе. В рассказе фигурируют, кроме Л. Н. Толстого, Александр Михайлович Кузминский, муж Т. А. Кузминской, Михаил Владимирович Иславин, ее двоюродный брат по матери, Вячеслав Андреевич Берс, ее родной брат, Сергей Львович Толстой, ее племянник, и кн. Леонид Дмитриевич Урусов, в то время тульский вице-губернатор, близкий к семье Толстых человек. Время написания рассказа определяется датировкой события, о котором идет речь в рассказе: он был написан, очевидно, 6—7 августа 1884 г.
В «Скорбном листе душевно-больных яснополянского госпиталя» запись № 1 относится к самому Толстому, № 2 — к С. А. Толстой, № 3 — к А. М. Кузминскому, бывшему в то время председателем окружного суда, № 4 — к гувернантке Толстых — m-me Seuron, № 5 — к какой нибудь из юных обитательниц яснополянского дома, поклонниц красивой, хотя и пожилой гувернантки m-me Seuron, весьма вероятно, к учительнице музыки в семье Толстых Е. Н. Кашевской, № 6 — к Татьяне Андреевне Кузминской, № 7 — по свидетельству И. Л. Толстого — к Сергею Львовичу Толстому, № 8 — к Илье Львовичу Толстому (упоминаемый здесь Прохор — яснополянский плотник), 420 № 9 — по очень правоподобной догадке, сообщенной нам С. Л. Толстым, — к кн. Л. Д. Урусову, 421 № 10, по предположению И. Л. Толстого, — к дочери Кузминских Марье Александровне, неравнодушной к ее знакомым молодым людям, жившим в Петербурге, — гр. П. А. Капнисту и кн. И. Мещерскому, № 11, по догадке С. Л. Толстого, — к Льву Львовичу Толстому, № 12, по предположению И. Л. Толстого, — к Марье Львовне Толстой, по мнению же С. Л. Толстого — к кому-нибудь из яснополянских гостей, может быть, к И. И. Шидловской. № 13, по свидетельству И. Л. Толстого, — к Вере Александровне Кузминской, № 14, по догадке С. Л. Толстого, — к Марье Львовне Толстой, № 15, по его же догадке, — к сыну Кузминских — Михаилу Александровичу (дядя Леля — Лев Львович Толстой), №№ 16—19, — видимо, к детям, жившим в яснополянском доме, № 20, по свидетельству И. Л. Толстого, — к Александре Львовне Толстой, тогда грудному ребенку, № 21 — к сумасшедшему крестьянину Блохину, о котором Толстой говорит в записи Дневника от 19 июня 1884 г. и подробнее — в XXXVIII главе «Так что же нам делать?», наконец, № 22, по свидетельству И. Л. Толстого, — к брату Льва Николаевича — Сергею Николаевичу Толстому, отличавшемуся консервативным образом мыслей (он был уездным предводителем дворянства и по делам службы ездил в г. Крапивну — отсюда упоминание Крапивны).
Время написания «Скорбного листа» определяется записью Толстого в Дневнике от 22 августа 1884 г.: «Почтовый ящик... Я написал о больных ясно-полянского госпиталя. Хорошо было. Что-то трогает как-то их. Я не знаю как».
Два семейства «совершенно одичавших людей», противополагаемых в заметке «Из Апрельского номера «Русской старины» 2085 года» 70-ти крестьянским семействам — семейства Толстых и Кузминских. Время написания заметки определяется 1885 годом, упоминаемым в самой заметке.
Тем же годом и по тем же основаниям датируем и заметку «Одна дама садилась в пролетку...»
В вопросах Толстого «старый хрен» — шуточное прозвище Толстого. Ушаков (Сергей Петрович) — в то время тульский губернатор; сербский офицер — случайный гость Толстых. Устюша, Маша, Алена, Петр — яснополянские слуги. Илья — Илья Львович Толстой, Головин (Яков Иванович) — его приятель, сын соседнего помещика. Оба увлекались охотой.
В заметке «Все люди похожи на фрукты, ягоды или овощи», написанной Толстым совместно с Т. А. Кузминской, — Таня, Сережа, Илюша, little Маша и Леля — дети Л. Н. и С. А. Толстых, Alcide — сын гувернантки m-me Seuron, big Маша и Вера — дочери А. М. и Т. А. Кузминских, Екатерина Николаевна — Е. Н. Кашевская — учительница музыки в семье Толстых, Лазарев — яснополянский врач (указание С. Л. Толстого). Кто такая Ольга Дмитриевна, установить не удалось.
[РЕЧЬ О НАРОДНЫХ ИЗДАНИЯХ.]
420
В связи с этим именем И. Л. Толстой говорит следующее: Была у него [Л. Н. Толстого Н. Г.] еще поговорка «для Прохора»... В детстве меня учили играть на фортепианах. Я был страшно ленив и всегда играл кое-как, лишь бы отбарабанить свой час и убежать. Вдруг как-то папа слышит, что раздаются из залы какие-то бравурные рулады, и не верит своим ушам, что это играет Илюша. Входит в комнату и видит, что это действительно играю я, а в комнате плотник Прохор вставляет зимние рамы. Только тогда он понял, почему я так расстарался. Я играл «для Прохора». И сколько раз потом этот «Прохор» играл большую роль в моей жизни, и отец упрекал меня им». («Мои воспоминания», стр. 56.)
421
Помимо прочего, намек на Л. Д. Урусова виден тут и в рекомендуемом ему лечении — «соединение с семьей»; жена Урусова с детьми жила в Париже.