Но такое преувеличение одной стороны деятельности в ущерб другим и даже с стремлением выкинуть вовсе за борт эти другие стороны грозит еще несравненно более вредными последствиями для русского рабочего движения. Низшие слои пролетариата могут быть прямо развращены, если они слышат такую клевету, будто основатели русской социал-демократии видят в рабочих только средство для ниспровержения самодержавия, если они слышат приглашения ограничиться восстановлением праздников и цеховыми союзами, оставив в стороне конечные цели социализма и ближайшие задачи политической борьбы. Такие рабочие могут всегда попасться (и будут попадаться) на удочку любой подачки со стороны правительства и буржуазии. Под влиянием проповеди «Рабочей Мысли» низшие слои пролетариата, совершенно неразвитые рабочие, могут проникнуться тем буржуазным и глубоко реакционным убеждением, что кроме прибавки платы и восстановления праздников («интересы минуты») рабочий не может и не должен интересоваться ничем более, что рабочий народ может и должен одними своими силами, одной своей «частной инициативой» вести рабочее дело, не стремясь слить его с социализмом, не стремясь превратить рабочее дело в передовое и насущное дело всего человечества. Самые неразвитые рабочие, повторяем, могут быть развращены таким убеждением, но мы уверены, что передовые русские рабочие, те, которые руководят рабочими кружками и всей социал-демократической деятельностью, те, которые наполняют теперь наши тюрьмы и места ссылки, начиная от Архангельской губернии и до Восточной Сибири, – что эти рабочие с негодованием отвергнут подобную теорию. Сводить все движение к интересам минуты – значит спекулировать на неразвитость рабочих, играть на руку их худшим страстям. Это значит искусственно разрывать связь между рабочим движением и социализмом, между вполне определившимися политическими стремлениями передовых рабочих и стихийными проявлениями протеста масс. И вот поэтому попытка «Рабочей Мысли» выступить с особым направлением заслуживает особенного внимания и требует особенно энергичного протеста. Пока «Рабочая Мысль», приспособляясь, видимо, к низшим слоям пролетариата, старательно обходила вопрос о конечной цели социализма и политической борьбе, но не заявляла о своем особом направлении – многие социал-демократы только качали головой, надеясь, что с развитием и расширением своей работы члены группы «Раб. Мысли» сами легко освободятся от своей узости. Но когда люди, исполнявшие до сих пор полезную работу приготовительного класса, начинают шуметь на всю Европу, цепляясь за модные теории оппортунизма, и заявлять, что они желают всю русскую социал-демократию засадить на много лет (если не навсегда) в приготовительный класс, – когда, другими словами, люди, полезно трудившиеся до сих пор над бочонком меда, начинают с «публичным оказательством» вливать в него ковши дегтя, – тогда мы должны решительно восстать против этого попятного направления!
Русская социал-демократия и в лице ее основателей, членов группы «Освобождение труда», и в лице тех русских социал-демократических организаций, которые основали «Российскую социал-демократическую рабочую партию», признавала всегда два следующие основные положения: 1) Сущность социал-демократии: организация классовой борьбы пролетариата с целью завоевать политическую власть, передать все средства производства в руки всего общества и заменить капиталистическое хозяйство социалистическим; 2) Задача русской социал-демократии: организовать русскую рабочую революционную партию, которая ставит своей ближайшей целью – ниспровержение самодержавия, завоевание политической свободы. Кто отступает от этих основных положений (точно формулированных в программе группы «Освобождение труда» и выраженных в «Манифесте Российской социал-демократической рабочей партии»), тот отступает от социал-демократии.