Даниил всматривается в Антона.
Д – Так можно же и самому… услугу придумать.
А – Вот такой ситуации, Даниил Сергеевич, я и жду. Но дождусь ли?
Антон улыбается; он разводит руками.
Д – А что значат ваши слова, что ещё не вечер? Вы Кириллу говорили.
А – Я уже и не помню, в каком разговоре я так сказал. Должно быть и говорил, что-то там за долг было, кажется, он за сроки переживал, а я и отвечал, чтобы он не изводил себя, потому как время ещё есть. Что-то такое.
Д – И всё?
А – Что именно?
Д – Больше ничего в виду не имели?
А – Нет, пожалуй. Да и что можно иметь? Не понимаю.
Даниил начинает блефовать.
Д – Нашли мы одного свидетеля…
Даниил всматривается в глаза Антона, но страха не заметно.
А – И?
Д – Видели в ту ночь под окнами человек какой-то ошивался…
Антон кивает.
А – Всё ж зацепка какая, я полагаю. Это хорошо, что видели.
Д – Хорошо. На вас, говорят, похож.
Антон сначала удивлённо приподнимает брови и почти сразу расплывается в улыбке.
А – Ах вот оно что, Даниил Сергеевич! Вот почему вы про долг-то Кирилла расспрашивали, про друзей его, да про мой должок! Мол, должок я так вернуть захотел? (кивает) И ведь думал я так! Вот как на духу сказать могу, что так и думал! Были мысли. Думаю, и бабушке помогу, и мама с папой отмучаются наконец, и долг верну. Замечательно было бы. Я и представлял себе именно так. Тут вы правы, очень часто мысли меня такие посещали. Хорошо ведь было бы, не так ли?
Даниил очень удивлён реакции и прямоте Антона и не находит, что сказать.
А – Я так даже в фантазии себе рисовал. Да даже и план составлял! Но не получился у меня план этот. Дома – мать всё время рядом, да и если что, она себя обвинять будет. Жестоко это было бы по отношению к маме. А в больнице… Так я и не придумал, как незаметно туда проникнуть. Там же постоянно медсестра сидит, как пробраться?
Д – Но она, бывает, и отходит.
А – Это я предполагал. Но где притаиться, выждать момент?
Даниил не понимает.
Д – Так окно же открыто…
А – Даниил Сергеевич, это я сейчас знаю, что там в жару окно не закрывают. Наслышан, что через окно пробрались. Но я-то у бабушки в последний раз ещё ранней весной был; стыдно сказать, но как она в последний раз в больницу легла, так я её ни разу и не навестил.
Д – А до этого? Прошлым летом?
А – Прошлым летом бабушка ещё в обычном отделении лежала, не в интенсивной терапии. А сюда она попала первый раз ближе к зиме, когда морозы в декабре, помните? ударили. Вот я к ней зимой хаживал, весной пару раз заходил… Да с тех пор и не был. А если бы я знал, что окно-то так… Может и совсем по-другому мы бы сейчас с вами разговаривали.
Даниил задумывается.
Д – А ведь действительно, убийца знал, что окно не закрывают…
А – Нет, я мог как-то это и узнать. Допустим, отец мог сказать, что вот, мол, были у бабушки, духотища стоит, даже то, что окно не закрывают, не помогает. Ну, или типа того. Но мне так никто не сказал. Может, и к сожалению, не вышло мне с долгом моим расплатиться, брату помочь. А может и к счастью; как говорится, отвёл бог.
Д – А кто мог знать, что окно не закрывается?
А – Отец с матерью. Кто ещё ходил? А, ну Настя с ними недавно заезжала, где-то с неделю назад.
Д – Настя? Недавно, да?
А – Совсем недавно, ну максимум за неделю до… смерти.
Д – И Елизавета Павловна… (задумчиво).
А – Неужто думаете, кто из них? Мама, конечно, порою говорила, что мучение это одно и для бабушки и для неё, но…
Д – Говорила, да?
А – А как вы думаете, Даниил Сергеевич, состояние мамы? Что в таком состоянии подумать и сказать можно? Я честно скажу, я уже за здоровье её психическое переживать начинал; да все переживали, а вы говорите – сказала. Слова, они ведь…
Д – Здоровье, говорите…
Даниил задумывается, повернувшись к окну.
Возвращение к диалогу – начало сцены 5 (незаметный переход, как между сценами 3 и 4 эпизода 1).
Сцена 5
Обстановка: кабинет, день.
Действующие лица: Даниил, Елизавета
Даниил снова поворачивается к собеседнику.
Д – Да, здоровье не купишь.
Е – Вот и я о чём, Даниил Сергеевич, вроде и деньги есть, а оно… Вон как.
Д – А ваше здоровье как было? Нервы?
Е – Нервы? Нет во мне уже нервов, все кончились. Выматывало всё это. Нет, не болезнь сама, не то, что я силы свои трачу; беспомощность изматывала. Самый близкий тебе человек так страдает, а ты ничего, абсолютно ничего, сделать не можешь. Уж сколько я слёз пролила от таких мыслей… Что я только ни думала, что бы муки её прекратить.