Говорят, что для того, чтобы этим способом уничтожить войну, должно пройти слишком много времени, должен совершиться длинный процесс соединения всех людей в одном и том же желании не участвовать в войне. Но любовь к миру и отвращение к войне уже давно составляют, как любовь к здоровью и отвращение к болезни, всегдашнее и всеобщее желание всех неразвращенных, неопьяненных и неодураченных людей. Так что, если нет еще мира, то это не оттого, что нет в людях общего желания иметь его, нет любви к нему и отвращения к войне, а только потому, что существует коварный обман, посредством которого людей уверили и уверяют, что мир невозможен и война необходима. И потому для того, чтобы установить мир между людьми, а тем более между христианами, и уничтожить войну, не нужно ничего нового внушать людям; нужно только освободить их от того обмана, посредством которого им внушено действовать противно своему общему желанию. Обман этот всё более и более разоблачается самою жизнью и в наше время уже настолько разоблачен, что нужно только небольшое усилие для того, чтобы люди совершенно освободились от него. Вот это-то усилие и делают в наше время духоборы своим отказом от военной службы.
Поступки духоборов срывают последние покровы обмана, — скрывавшие от людей истину. И русское правительство знает это и старается всеми силами хотя на некоторое время поддержать еще тот обман, на котором основано его могущество, и употребляет для этого обычные в этих случаях для людей, знающих свою вину, меры жестокости и тайны. Отказавшихся от службы духоборов запирают в тюрьмах, дисциплинарных батальонах, ссылают в худшие места Сибири и Кавказа, семьи же их, старики, дети, жены, выгнаны из своих жилищ и поселены в местностях, где они, без крова и средств заработать пищу, постепенно вымирают от нужды и болезней. И всё это совершается в величайшей тайне. Заключенные в тюрьмы и пересылаемые содержатся отдельно от всех других; сосланным не дозволяется общение с русскими, их держат только среди инородцев, справедливые сведения о положении духоборов запрещаются в печати, письма от духоборов не отсылаются, письма к ним не доходят; усиленная полиция стережет всякое общение духоборов с русскими и запрещает его; люди, пытавшиеся помочь духоборам и распространить о них сведения среди общества, ссылаются в отдаленные места или вовсе высылаются из России. И как и всегда, меры эти производят только обратное действие того, которое желает произвести правительство. Религиозное, нравственное трудолюбивое население в 10 000 душ нельзя незаметно стереть с земли в наше время. Те самые люди, которые стерегут духоборов, солдаты, тюремщики, те инородцы, среди которых они расселены, так же и те люди, которые, несмотря на все старания правительства, входят в общение с духоборами, узнают про то, за что и во имя чего страдают духоборы, узнают про ничем не оправдываемую жестокость правительства против них и про его страх перед разглашением того, что происходит, и люди, прежде никогда не сомневавшиеся в законности правительства и в совместимости христианства с военной службой, не только начинают сомневаться, но вполне убеждаются в правоте духобор[ов] и в обмане правительства и освобождаются сами и освобождают других людей от того [обмана], в к[отором] они до сих пор находились. И вот это-то освобождение от обмана и, вследствие этого, приближение к установлению действительного мира на земле и есть великая в наше время заслуга духоборов. Потому-то я и полагаю, что никто более их не послужил делу мира. Несчастные же условия, в которых находятся их семьи (о которых можно узнать в статье, напечатанной в газете Humanitas, Juni, 1897), делают то, что никому, с большей справедливостью не могут быть присуждены те деньги, которые Нобель завещал людям, послужившим делу мира. Передать эти деньги нужно как можно скорее, потому что нужда духоборческих семей увеличивается с каждым днем и к зиме должна дойти до крайней степени. Если деньги эти будут присуждены семьям духоборов, то они могут быть переданы им прямо на местах или тем лицам, которые мною будут указаны.
4 октября 1897.
Господин редактор,
Вы меня очень обязали бы, поместив прилагаемую статью в вашей газете. Эта статья была переведена на шведский язык одним очень талантливым молодым шведом,* который был у меня как раз в то время, когда я писал эту статью. Если слог не очень гладкий, о чем я не в состоянии судить, не зная шведского языка, и если рукопись недостаточно чиста, то виной этому та спешность, с которой статья эта должна была быть написана и отослана. Надеюсь, что вы извините и то и другое, и напечатаете статью, если только найдете ее достаточно интересной для ваших читателей.
Примите, господин редактор, уверение в моем совершенном уважении.
Лев Толстой.
P. S. Вы окажете мне большую услугу, прислав мне № вашей газеты, если статья в нем появится,1 вложив ее в почтовый конверт, во избежание цензуры.
* Вольдемар Ланглет; это он посоветовал мне обратиться в вашу газету.
Сопроводительное письмо печатается по копии из AЧ. Письмо, предназначенное для печати, печатается по подлиннику. В АТ сохранилось несколько черновиков этого письма. Дата Толстого нового стиля с ошибкой на один день. См. запись в Дневнике Толстого 23 сентября, т. 53. Впервые опубликовано по черновику в «Свободной мысли» 1899, ноябрь, № 4, Genève, стр. 10—13, под заглавием, данным публикатором: «По поводу завещания Нобеля».
1 В шведских газетах это письмо-статья была напечатана в октябре 1897 г.
* 176. В редакцию газеты «Русские ведомости»
1897 г. Сентября 26. Я. П.
Милостивый государь,
В вашей газете было напечатано известие о том, что на Казанском миссионерском съезде был предложен и обсуждался вопрос об отобрании детей сектантов у родителей.1 «Новое время» и «С[анкт]п[етер]б[ург]ский духовн[ый] вестник» доказывают, что этого не было.2 А между тем те самые молокане, о которых упомянуто в напечатанной вами выдержке из Самарск[их] эпархиал[ьных] ведомостей,3 вот уже 6-й месяц тщетно хлопочут по всем инстанциям, от урядника до Сената включительно, о возвращении отнятых у них пятерых детей. Кроме этого случая я знаю, что в Самарской же губернии отнято в последнее время еще несколько детей4 у родителей старообрядцев и в самое последнее время сделано распоряжение об отнятии детей молокан селения Коржевки, которое не исполнено только потому, что родители не дали своих детей, и полицейские должны были уехать, не исполнив поручения, так как отнятие детей вызывает общее негодование не только молоканского, но и православного населения.
Подробности эти мне известны потому, что те молокане Бузулукского уезда селений Антоновки и Землянки, про которых упоминается в Самар[ских] эпар[хиальных] ведомостях, соседи мне по большому моему имению и, как только с ними случилось это несчастие, приехали <тогда> ко мне, прося помощи, и теперь вновь, после всех напрасных наших шестимесячных хлопот, опять приехали с тою же просьбой.
Как видно из Самар[ских] эпар[хиальных] ведомостей, дети отнимаются от родителей на основании 39 ст[атьи] Устава о пред[отвращении] и прес[ечении] прест[уплений]. Статья же эта может быть приложима или ко всем сектантам, или к тем, котор[ые] находятся в том же положении, как и те, у которых отняты дети. А таких сектантов десятки тысяч. Стоит только миссионеру или священнику обвинить сектанта, если не по 196, то по 39 ст[атье], и дети этого сектанта будут у него отобраны.