1 О книгах, присланных Стасовым Толстому, см. прим. 4—6 к письму № 66.
* 89. В. Д. Фролову.
1905 г. Ноября 30. Я. П.
Письмо ваше с изложением ваших мыслей получил. Повторю то, что не раз говорил вам. Направлен[ие], в кот[ором] работают ваши духовные силы, самое мне сочувственное и, мне думается, верное и хорошее. Но в мыслях ваших нет той зрелости, к[оторая] необходима для возможности точного и ясного выражения их. И потому советую вам, не выражая их, предоставить этим мыслям зреть в вашем сознании, а самому занимать свой досуг более простыми занятиями: чтением, изучением языков и т. п.
Если будете изредка извещать меня о себе, буду рад.
Любящий вас
Лев Толстой.
30 н. 1905.
О Василии Дмитриевиче Фролове (р. 1885) см. т. 75, письмо № 283. Ответ на письмо от 14 ноября 1905 г., в котором Фролов излагал свои взгляды.
* 90. В редакцию газеты «Харьковский листок».
1905 г. Ноября 30. Я. П.
Лев Николаевич Толстой получил присланные на его имя для помощи голодающим деньги1 45 руб. 31 коп. и 19 р. 50 коп. от ред[акции] газеты «Харьковский листок»2 и благодарит жертвователей от себя за то, что они обратились к нему, и от тех лиц, нужда которых будет облегчена их жертвою. Деньги эти будут употреблены на помощь нуждающимся в Крапивенском уезде.
Лев Толстой.
1905, 30 ноя.
Ответ на два денежных перевода от редакции «Харьковского листка».
1 Дальнейшее, кончая словом «листок», вписано рукою Ю. И. Игумновой.
2 «Харьковский листок» — ежедневная общественно-политическая литературная и научно-экономическая газета, издававшаяся в Харькове с 1898 г.
91. В редакцию газеты «Русские ведомости».
1905 г. Декабрь 1. Я. П.
Прилагаю два письма двух крестьян, христиан1, второй год томящихся в дисциплинарном батальоне за то, что они по своим (думаю, никто не станет спорить против этого) истинно христианским верованиям не могли добровольно поступить в войско и принять запрещенную евангелием присягу.
Полагаю, что в теперешнее время, когда с одной стороны провозглашена свобода совести,2 с другой стороны освобождены все политические арестанты,3 пора бы перестать наказывать людей за то, что они остаются верными своим религиозным, мирным, братолюбивым убеждениям. Пора бы для таких, исключительно высоких по своему нравственному складу, людей найти какой-либо другой выход из того противоречия, в которое они поставлены требованиями правительства и закона Христа, чем жестокое заточение и розги.
Прежде, недавно еще, такие люди ссылались в Якутскую область. Как ни тяжела была эта ссылка, она все-таки была несравненно легче дисциплинарного батальона.4 Таких заключенных теперь в дисциплинарных батальонах я знаю еще многих, кроме этих двух.
Лев Толстой.
1-го декабря 1905 г.
Вот эти два письма.
Печатается по публикации в газете «Русские ведомости» 1905, № 319 от 3 декабря. Черновик письма хранится в ГМТ.
1 См. письмо № 84.
2 Имеются в виду те уступки, на которые вынуждено было пойти царское правительство, напуганное небывалым размахом революционного движения и стачечной борьбы и издавшее указ от 17 апреля 1905 г. «О внедрении в русскую жизнь начал веротерпимости» и манифест от 17 октября 1905 г., в первом пункте которого значилось: «Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов», а также широко разрекламированная правительством политическая амнистия 21 октября. На деле не только эта амнистия, но и сам манифест 17 октября носил фиктивный, чисто демагогический характер.
3 В действительности была дана амнистия лишь незначительной части политических заключенных.
4 Распоряжением от 26 февраля 1905 г. сектанты, сосланные после 1896 г. в Якутскую область, были возвращены и ссылка в Якутскую область лиц, отказывающихся от военной службы, была отменена. С 1905 г. отказывавшихся от военной службы судили на основании 105 ст. военного устава о наказаниях (за неповиновение приказаниям начальства).
Повидимому, письмо Толстого не имело последствий.
91а. В. Г. Черткову от 2 декабря.
92. С. А. Толстой от 4 декабря.
* 93. Чжан Чин-туну.
1905 г. Декабря 4. Я. П.
Милостивый государь,
Присылка вашей книги1 и в особенности письмо ваше доставили мне большую радость. — За всю мою длинную жизнь, я несколько раз встречался с японцами,2 но ни разу не встречался и не пришлось войти в сношение ни с одним китайцем, чего я всегда очень желал, так как с давнего времени, довольно хорошо, хотя и, вероятно, очень неполно, как это свойственно европейцу, знал китайское религиозное учение и философию: не говоря о Конфуции,3 Менции,4 Лаотзе5 и комментарии на них. (В особенности поразило меня опровергаемое Менцием учение Ми-ти.6) Всегда испытываемое мною глубокое уважение к китайскому народу усилилось еще в высшей степени событиями ужасной японо-русской войны.7 В этой войне совершен китайским народом величайший подвиг, перед которым не только уничтожается значение японских побед, но проявляется в его настоящем отвратительном свете всё безумие и жестокость и русского и японского правительств. Подвиг китайского народа в том, что он показал, что доблесть народа не в насилии и убийствах, а в выдерживании до конца, несмотря на все раздражения, оскорбления, страдания, духа терпения, удаления от зла и предпочтение перенесения насилия причинению его. Китайский народ, как и в прежних гнусных нападках на него европейских квази-христианских народов, несмотря на все совершаемые над ним жестокости, так и в этой последней войне показал, что он более проникнут истинным духом христианства, или скорее сознанием общей всем и вечной истины, кот[орая] лежит в основе всех религиозных учений, также и христианского, гораздо более, чем христианские народы и чем русское правительство.8 (Вспоминаю ваше верное замечание о различии правительства и народа.)
Я не прочел еще вашу книгу, я только нынче получил ее. Но, судя по письму вашему, я боюсь, что не буду согласен с ее направлением. Мне кажется по вашему письму, что вы одобрительно относитесь (предполагаю тоже и в книге) к предполагаемым переменам в государственном и общественном устройстве Китая. Переменам в смысле роста, развития, совершенствования нельзя не сочувствовать, но перемены подражательные, перенесение в Китай форм (оказавших для людей проницательных уже полную свою несостоятельность в Европе и Америке) было бы большой и роковой ошибкой. Перемены должны вырасти сами собой из свойств народа и быть совершенно новые, не похожие на формы других народов. Та столь часто ставимая в вину Китаю косность его, если сопоставить ее с теми результатами, до к[оторых] дошло христ[ианское] человечество, в тысячу раз лучше того состояния злобы, раздражения и не перестающей борьбы, в к[оторой] живет христ[ианское] человечество. Я делаю только исключение для России, для огромного большинства его земледельческого населения. От него я жду новых форм жизни и точно так же от огромного большинства китайского земледельческого населения. Избави бог Китай идти по пути Японии. Китайцам, как и всем людям, надо развивать свои духовные силы, а не технические усовершенствования, кот[орые] только губительны, когда духовные силы извращены. Вполне согласен с вами, что есть внутренняя, духовная связь между двумя великими народами, русским и китайским, и им надо идти рука об руку, но не в виде дипломатических союзов и вообще правительственных соединений. Им надо вырабатывать, особенно земледельческому населению, новые формы общественной жизни, независимые от правительств, вырабатывать не различные свободы: совести, слова, представительства и т. п., а истинную, настоящую свободу, состоящую в том, чтобы жить, не нуждаясь в правительстве и никому не повинуясь, кроме [как] высшему нравственному закону.