То же самое и в плане политическом. Ричард всех оттолкнул от себя, создал вокруг себя пустоту и гибнет, не найдя никакой опоры, никакой защиты от поднявшего на него меч мстителя — Ричмонда. Но в последний момент в нем вспыхивает пламя прежней энергии и прежней страсти. Он произносит блестящую речь перед войсками и кидается в бой. Но это бой уже не за власть, не за престол. Это бой за свою несломленную гордость, за «гордыню ума», по меткому выражению английского критика Даудена. «Коня, коня! Венец мой за коня!» таков последний возглас Ричарда, сумевшего погибнуть величаво, несломленным и до конца верным себе.
Все краски Шекспира в этой трагедии ушли на обрисовку Ричарда. На остальные персонажи их осталось мало. Но это вполне соответствует всему замыслу этой «монодрамы», в которой, подобно «Макбету», все остальное — лишь фон для центральной фигуры титанического, выходящего за рамки нормальной жизни героя. Есть прекрасные, выразительные и волнующие сцены с лорд-мэром, с маленькими принцами, со скорбными королевами, но все это дано в несколько приглушенных тонах, с нарочито ослабленной — для оттенения главной фигуры индивидуализацией.
Зато образ самого Ричарда, раскрытый диалектически и при всей своей монолитности многогранный и полный внутреннего движения, тщательно продуман и выполнен замечательно. «Ричард III» по жанру — переход от хроники к трагедии. Образ Ричарда — подготовка образов Яго, Эдмунда, Макбета, как и сама пьеса во многих отношениях — подготовка будущих «великих трагедий» Шекспира.