Я бы не хотел вылечиться, юноша.
А я бы вас вылечил, если бы вы только стали звать меня Розалиндой, каждый день приходить в мою хижину и ухаживать за мной.
Вот на это, клянусь верностью моей любви, я согласен. Скажите мне, где ваша хижина?
Пойдемте со мной, я вам ее покажу; а дорогой вы мне расскажете, в какой части леса вы живете. Пойдете?
Охотно, от всего сердца, добрый юноша!
Нет, вы должны звать меня Розалиндой. — Пойдем, сестра. Идешь?
Уходят.
Сцена 3
Лес.
Входят Оселок и Одри, за ними — Жак.
Иди скорей, добрая Одри! Я соберу твоих коз, Одри. Ну что ж, Одри? Я все еще тебе по сердцу? Нравятся ли тебе мои скромные черты?
Ваши черты? Помилуй нас, господи! Какие такие черты?
Я здесь, с тобой и твоими козами, похож на самого причудливого из поэтов — на почтенного Овидия среди готов[15].
(в сторону)
О ученость! Куда ты попала? Даже у Юпитера под соломенным кровом шалаша было лучшее пристанище[16].
Когда твоих стихов не понимают или когда уму твоему не вторит резвое дитя — разумение, это убивает тебя сильнее, чем большой счет, поданный маленькой компании. Право, я хотел бы, чтобы боги создали тебя поэтичной.
Я не знаю, что это такое значит — «поэтичная»? Значит ли это — честная на словах и на деле? Правдивая ли это вещь?
Поистине нет: потому что самая правдивая поэзия — самый большой вымысел, а все влюбленные — поэты, и, значит, все, все их любовные клятвы в стихах — чистейший вымысел.
И после этого вы хотите, чтобы боги сделали меня поэтичной?
Конечно, хочу, так как ты клялась мне, что ты честная девушка. А будь ты поэтом, я мог бы иметь некоторую надежду, что это вымысел.
А вы бы не хотели, чтобы я была честной девушкой?
Конечно, нет, разве если бы ты была безобразна: потому что честность, соединенная с красотой, — это все равно что медовая подливка к сахару.
(в сторону)
Глубокомысленный шут!
Ну, так как я некрасива, то и прошу богов сделать меня честной.
Да, но расточать честность на безобразную неряху — это все равно что класть хорошее кушанье в грязную посуду.
Я не неряха, хоть и безобразна, благодаря богам!
Ладно, слава богам за твое безобразие: неряшливость успеет прийти потом. Но как бы то ни было, я хочу жениться на тебе и с этой целью побывал у твоего господина Оливера Путаника, священника соседней деревни, который обещал мне прийти сюда в лес и соединить нас.
(в сторону)
Охотно бы поглядел на эту встречу!
Ладно, да пошлют нам боги радость!
Аминь! Человек трусливого десятка задумался бы перед таким предприятием, потому что церкви здесь никакой, один лес, а свидетели — только рогатые звери. Но что из того? Смелей! Рога — вещь столь же гнусная, как и неизбежная. Недаром говорится: «Многие не знают сами всего своего богатства». Это правильно: у многих людей славные рога, а они и не знают всей их длины. Ну да ладно, это приданое ему жена приносит, а не сам он добывает. Рога!.. Да, рога... Неужели только люди бедные наделены ими? Вовсе нет: у благороднейшего оленя они такие же большие, как у самого жалкого. Значит, блажен холостой человек? Нет; как город, обнесенный стенами, поважнее деревни, так и лоб женатого человека почтеннее обнаженного лба холостяка; насколько способность защищаться лучше беспомощности, настолько иметь рога ценнее, чем не иметь их.
Входит Оливер Путаник.
15
16