Выбрать главу
Она идет перед народом, Она скрывается вдали, Так солнце клонит лик свой к водам, Забыв о горестях земли.
И гордый царь опять остался Безмолвно-бледен и один, И кто-то весело смеялся Бездонной радостью глубин.
Но глянул царь орлиным оком И издал он могучий глас, И кровь пролилася потоком, И смерть, как буря, пронеслась.
Он как гроза, он гордо губит В палящем зареве мечты, За то, что он безмерно любит Безумно-белые цветы.
Но дремлет мир в молчаньи строгом, Он знает правду, знает сны, И Смерть, и Кровь даны нам Богом Для оттененья Белизны.

20. Осенняя песня

Осенней неги поцелуй Горел в лесах звездою алой, И песнь прозрачно-звонких струй Казалась тихой и усталой.
С деревьев падал лист сухой, То бледно-желтый, то багряный, Печально плача над землей Среди росистого тумана.
И солнце пышное вдали Мечтало снами изобилья И целовало лик земли В истоме сладкого бессилья.
А вечерами в небесах Горели алые одежды И, обагренные, в слезах, Рыдали Голуби Надежды.
Летя в безмирной красоте, Сердца к далекому манили И созидали в высоте
Венки воздушно-белых лилий.
И осень та была полна Словами жгучего напева, Как плодоносная жена, Как прародительница Ева.
*
В лесу, где часто по кустам Резвились юные дриады, Стоял безмолвно-строгий храм, Маня покоем колоннады.
И белый мрамор говорил О царстве Вечного Молчанья И о полете гордых крыл, Неверно-тяжких, как рыданье.
А над высоким алтарем В часы полуночных видений Сходились, тихие, вдвоем Две золотые девы-тени.
В объятьях ночи голубой, Как розы радости мгновенны, Они шептались меж собой О тайнах Бога и вселенной.
Но миг, и шепот замолкал, Как звуки тихого аккорда, И белый мрамор вновь сверкал Один, задумчиво и гордо.
И иногда, когда с небес Слетит вечерняя прохлада, Покинув луг, цветы и лес, Шалила юная дриада.
Входила тихо, вся дрожа, Залита сумраком багряным, Свой белый пальчик приложа К устам душистым и румяным.
На пол, горячий от луча, Бросала пурпурную розу И убегала, хохоча, Любя свою земную грезу.
Ее влечет ее стезя Лесного, радостного пенья, А в этом храме быть нельзя Детям греха и наслажденья.
И долго роза на полу Горела пурпурным сияньем И наполняла полумглу Сребристо-горестным рыданьем.
Когда же мир, восстав от сна, Сверкал улыбкою кристалла, Она, печальна и одна, В безмолвном храме умирала.
*
Когда ж вечерняя заря На темном небе угасает И на ступени алтаря Последний алый луч бросает,
Пред ним склоняется одна, Одна, желавшая напева Или печальная жена, Или обманутая дева.
Кто знает мрак души людской, Ее восторги и печали? Они эмалью голубой От нас закрытые скрижали.
Кто объяснит нам, почему У той жены всегда печальной Глаза являют полутьму, Хотя и кроют отблеск дальний?
Зачем высокое чело Дрожит морщинами сомненья И меж бровями залегло Веков тяжелое томленье?
И улыбаются уста Зачем загадочно и зыбко? И страстно требует мечта, Чтоб этой не было улыбки?
Зачем в ней столько тихих чар? Зачем в очах огонь пожара? Она для нас больной кошмар Иль правда, горестней кошмара.
Зачем в отчаянья мечты, Она склонилась на ступени? Что надо ей от высоты И от воздушно-белой тени?