Выбрать главу
И редко кто бы смог увидеть Его ночной и тайный путь, ...И берегись его обидеть, Случайно как-нибудь толкнуть.
Он скроет жгучую обиду, Глухое бешенство угроз. Он промолчит и будет с виду Недвижим, как простой утес.
Но где бы ты ни скрылся, спящий, Тебе его не обмануть, Тебя отыщет он, летящий, И дико ринется на грудь.
И ты застонешь в изумленьи, Увидя блеск его щелей, Услыша шум его паденья И жалкий хруст твоих костей.
Горячей кровью пьяный, сытый, Лишь утром он покинет дом, И будет страшен труп забытый, Как пес, раздавленный быком.
И миновав поля и нивы, Вернется к берегу он вновь, Чтоб смыли верные приливы С него запекшуюся кровь.

Н. Гумилев.

34. В. Я. Брюсову

<Париж. 25 января/7 февраля 1908 г.>

Дорогой Валерий Яковлевич, сейчас я получил Ваше письмо, и, если бы не первое печальное известие, оно привело бы меня в восторг. Вам понравились «Цветы». Вы будете писать о них в «Весах» и пришлете книгу с Вашими указаньями. Кроме того, новеллы пойдут в «Весах». При таком Вашем внимании ко мне и я начинаю верить, что из меня может выйти поэт, которого Вы не постыдитесь назвать своим учеником. Тем более что насмотревшись картин Gustave’а Moreau и начитавшись парнасцев и оккультистов (увы, очень слабых), я составил себе забавную теорию поэзии, нечто вроде Mallarmé, только не идеалистическую, а романтическую, и надеюсь, что она не позволит мне остановиться в развитьи. Вы и Ваше творчество играют большую роль в этой теории. Вы жалеете, что не все издание «Цветов» напечатано на бумаге ingres, но ведь ее даже не держат в типографиях, и я отыскал ее специально в художественном магазине. Впрочем, если кто-нибудь из Ваших знакомых пожелал бы иметь эту книгу, напишите мне одно слово, и я тотчас же пришлю Вам пять, шесть экземпляров на этой бумаге.

«Неоромантическая Сказка» осталась за флагом потому, что я издавал книгу на свой счет и экономил место, а «Маскарад» — из-за своего посвящения, которое несогласно с общим.

Теперь я опять начал писать и, кажется, увереннее и сильнее, чем в период, представленный «Цветами». Примеры: вчерашний «Камень» и два сегодняшние. И я очень и очень интересуюсь узнать Ваше мнение по этому поводу. Жаль только, что конквистадоры моей души, по-видимому, заблудились и вместо великолепных стран и богатых городов попали в какие-то каменноугольные шахты, где приходится думать уже не о победе, а о спасенье. Это делает мои последние вещи однообразными и почти антихудожественными. Жду девятого вала переживаний.

Сегодня я послал Вам книгу для Ваших замечаний. Стихи мои, которые я посылал, посылаю и буду посылать Вам, всецело отдаются в Ваше распоряжение (всегда свободны), и я буду Вам всегда очень благодарен за напечатанье их, где бы Вы ни пожелали.

Нельзя ли хоть купить № 11 «Весов», который не был доставлен почтой (я писал об этом г<осподину> Ликиардопуло), а то мне крайне важно знать, как отнеслась Рената к раненному Рупрехту.

Искренне преданный Вам Н. Гумилев.

Больная Земля
Меня терзает злой недуг, Я вся во власти яда жизни, И стыдно мне моих подруг В моей сверкающей отчизне.
При свете пламенных зарниц Дрожат под плетью наслаждений Толпы людей, зверей, и птиц, И насекомых, и растений.
Их отвратительным теплом И я согретая невольно, Несусь в пространстве голубом, Твердя старинное: «довольно».
Светила смотрят всё мрачней, Но час тоски моей недолог, И скоро в бездну мир червей Помчит озлобленный осколок.
Комет бегущих душный чад Убьет остатки атмосферы, И диким ревом зарычат Пустыни, горы и пещеры.
И ляжет жизнь в моей пыли, Пьяна от сока смертных гроздий, Сгниют и примут вид земли Повсюду брошенные кости.
И снова будет торжество И снова буду я единой, Необозримые равнины, И на равнинах никого.
* * *
Я уйду, убегу от тоски, Я назад ни за что не взгляну, Но руками сжимая виски, Я лицом упаду в тишину.
И пойду в голубые сада Между ласково-серых равнин, И отныне везде и всегда Буду я так отрадно один.